– Через одного действительно чересчур, – с ухмылкой согласился Ховен. – Но при повторном случае мародерства одного расстреляю, собственноручно. Так и передайте вашим головорезам. А боевая задача – само ваше присутствие здесь. Немного позже займетесь разведкой береговой зоны, я укажу подробней. Дело найдется. Но вызвал я вас не для этого.

Тут Ховен немного помолчал. Видно, наконец подобрался к тому самому разговору, ради которого и потребовал на ночь глядя к себе капитана.

– Вы не хотите немного выпить? – не то чтобы просительно, это и представить было нельзя, но как-то очень мягко спросил его гауптштурмфюрер.

– Не откажусь, – Вернер крякнул в предвкушении. Черт его знает, из каких запасов, но у Ховена имелся отличный трофейный бурбон, один раз уже угощался, сказка, а не напиток.

– Что же, так нам будет проще говорить, – строго и печально сообщил Ховен и полез в ящик своего стола.

Скоро забулькало в фаянсовых кружках, однако в самом деле немного. Гауптштурмфюрер расщедрился и на офицерские галеты. Выпили, еще помолчали с минуту. И тут-то Вернера огорошили.

– «Швабия» не пришла. Все сроки минули, ни ответа ни привета. Геделе каждые четыре часа шлет позывные, но тщетно.

– Это плохо? В смысле, что-то значит? Здесь, в этом районе, очень непростая навигация. К тому же мне ваши сроки неизвестны, – осторожно, чуть дыша, сказал Хартенштейн, чтобы не обозлить собеседника. Тогда разговора не выйдет, а Лео станет невыносим.

– Ах, да. Вы же не знаете, – вполне миролюбиво отозвался Ховен и коротко вздохнул. – А сроки действительно все вышли. Они должны были подойти сразу после вас.

– Чем может быть вызвана задержка? – тут уж немного обеспокоился и Вернер. Опоздать на неделю куда ни шло, но прошел почти месяц с тех пор, как его лодка прибыла на базу.

– Могу только предположить, – и гауптштурмфюрер неприятными, колкими глазами-молниями полыхнул на Хартенштейна. – Скажу только вам, потому что вы здесь старший из военных чинов. Более того, с сегодняшнего дня – мой начальник оперативного штаба.

– Сочту за честь… – начал было Вернер, но его осекли.

– Погодите перебивать, – неприязненно прикрикнул гауптштурмюрер, – лучше дослушайте! И внимательно. Все сказанное в этой комнате останется между нами без всяких исключений. Угрожать не стану, вы сами сейчас поймете почему. Была одна радиограмма, перехваченная случайно. О ней знаем только я и Бруно, но Геделе надежный парень, к тому же не болтлив.

– Что в ней сообщалось? – Вернер подобрался, привычно посуровел, будто присутствовал на заседании штаба флотилии и от него ждали соответствия его капитанскому рангу. А впрочем, этого ждали тоже. Иначе зачем было звать?

– На Волге происходят неприятные события. Наше наступление сорвано, все замерли в ожидании. Чем кончится, неизвестно, а в России нынче суровая зима.

Кажется, в Берлине стало не до нас, – холодно поведал ему плохие известия Ховен.

– Вы хотите сказать, что про нас забыли? – осведомился Вернер, еще не очень для себя осознав услышанное.

– Не знаю. Но все возможно. Лето здесь короткое, и если «Швабия» не прибудет в ближайшее время, ее появление станет просто бессмысленным. Нам срывают график работ, а спросят, между прочим, с меня. К тому же с запасами у нас не Лукулловы пиры. Это так, к сведению, на всякий случай.

– Если можно, поконкретнее. Я, как понимаю, теперь ваш начальник штаба?

– Ну, с топливом еще туда-сюда. Мазута и бензина хватит на полгода. Это если не трогать ваши резервы. Но я подобное делать не намерен, ваша лодка должна быть на ходу. Спирта у нас двенадцать бочек по сорок литров, из них одна – медицинского. Ваше продовольствие, помноженное на наше, позволяет без существенного ограничения пайка продержаться около трех месяцев. Вот со взрывчаткой беда. Мы могли бы начать закладку новой шахты, но увы. Если бы вы согласились пожертвовать пару боевых торпед?