Удивительной уютности была та комната, друзья мои! Небольшая, но при этом чудесно благоустроенная. Весь пол, умелыми мастерами из штучных дубовых паркетин выложенный, покрывал мягкий ковер с удивительно красивым орнаментом. Что ты! Не ковер, а произведение искусства! И не так чтобы Петька раньше ковров никогда не видел, нет, видел, конечно же. И во множестве видел. У них самих, то есть в квартире Петькиной, ковров аж два было. Красный и зеленый. Синтетическими нитями не самого лучшего качества по жесткой джутовой основе тех ковров был выткан совершенно идентичный узор. Вот только на один побольше красной синтетики пустили, а на второй – побольше зеленой. Такие коврики тогда во множестве семей были, потому как особого разнообразия ни промышленность ковроткаческая, ни кошельки рядовых сограждан себе позволить не могли.

И еще деталька: коврики эти, две трети цветовой гаммы светофора в себе содержащие, как правило, не на полу лежали, как это приличным коврам положено, а на стенах яркими пятнами располагались. Ну, потому как ковер – это дефицитная ценность и яркое выражение благосостояния семьи, а кто же в здравом уме и трезвой памяти семейные реликвии по полу разбрасывать станет? Никто! Совершенно никто. Вот и висели на стенах, как правило, над диванами в больших комнатах, гордо именуемых «зал», эти узорчатые коврики «два на три», радуя глаз и годами аккумулируя в себе пыль. А этот, генеральский, тем Петьку в самую глубь мозга поразил, что, во-первых, был он соткан из удивительно мягкой шерсти и длина ворса у этой шерсти была даже немного больше, чем волосы на Петькиной голове, во-вторых, цвет ковра был удивительно мягко-бежевым и красноты какой-нибудь или, положим, зелени в его замысловатых орнаментах не просматривалось вовсе. Ну и в-третьих, ой, мамочки мои, вы только подумайте, что за ересь и преступление, он не на стене висел, а прямо по полу, под самыми ногами свое узорчатое сокровище раскинул.

Ну и мебель. Мебель в том тайном кабинетике вся, что ни на есть, дорогой и очень удобной была. Мягкой кожей цвета любимого Петькой сливочного пломбира обитой. У Петьки дома диван был, на котором он всю свою детско-юношескую жизнь провел. Хороший такой, зеленый. Качественной рогожей обитый и крепкими нитками не совсем ровными строчками прошитый. Петька на этом диване с малолетства по ночам спал, а днем, развалившись уютно, в черно-белом телевизоре замечательные мультфильмы рассматривал. И мал тот диван Петьке начал становиться только тогда, кода он в девятом классе своего собственного отца размерами роста обогнал. Ну так вот, даже кресло в той генеральской комнате, у полированного журнального столика стоящее, было и больше, и удобнее Петькиного дивана. А столы со шкафами и полками всяческими? Это решительно чудо какое-то! Петька по малости лет и узости кругозора тогда еще не знал, что бывает мебель ручной работы, и потому, когда эту, генеральскую, воочию улицезрел, подумал, что делали ее на какой-то волшебной фабрике и не иначе как аж в самой Москве. Да что там в Москве. Наверняка в самом Ленинграде делали!

Нужно честно сказать, что каким-то особым благосостоянием и чрезмерным материальным достатком Петькина семья не блистала и бытовой роскошью с излишествами похвалиться особо не могла. Правда, и бедностью в их доме тоже никогда не пахло, а потому считались они вполне себе среднедостаточной, совершенно типовой в плане финансового благополучия советской семьей. В тогдашние времена отношение к богатству как к таковому было несколько иным, и народ, на коммунистической идеологии взращенный, больше мечтал о научных открытиях и полетах в дальний космос, нежели о дворцовой роскоши собственного жилья. Хотя чего же греха-то таить, мещанские мечтания о «красивой жизни» и «неимоверном богатстве» сидели где-то в глубине каждого строителя коммунизма. Не обделены были этими стяжательскими чувствами и Петькины родители. Откладывая и накапливая рублик к рублику месяц за месяцем, с большой помпой и тожеством закупали они потом имущество, призванное служить подтверждением того, что и их семья вполне себе может пожить красиво. Будь то новый телевизор, бытовой кондиционер или даже немножечко подержанный мотоцикл «Восход-2М».