– Мы не боги.

– Для нас боги.

– Для кого для вас? Есть и другие такие как ты?

– Уже нет. Мир, в котором ты меня встретил, больше не существует. Так вот. Вы боги можете воздействовать на эту энергию своей силой и изменять её характеристики. Но большинство из вас зацикливаются на определённых спектрах и не пытаются расширить диапазон своих возможностей. Ты сейчас можешь воздействовать на довольно-таки большой диапазон энергетического спектра, но этот диапазон за пределами видимого, хотя, по сути, энергия везде одна и та же, и когда ты это осознаешь, станешь действительно всемогущим и сможешь создавать реальные миры и вообще делать всё, что захочешь.

– Откуда ты всё знаешь?

– Вы не первые боги и, разумеется, не последние. Вселенная хранит память о всех существах и сущностях, когда-либо населявших её. Мы книгари хранители этой памяти.

– Но как? Твой мир существовал не более недели и только в моём воображении. Ты имеешь доступ к этой, так называемой, памяти вселенной?

– Память вселенной, да и вообще память – это тоже энергия. Всё во вселенной энергия. Даже если тебе кажется, что вокруг тебя совсем ничего нет, вокруг тебя пульсирует энергия. Создавая тот мир, в котором мы встретились, ты, сам того не осознавая, воздействовал на диапазон энергетического спектра, отведенного под память, поэтому я и появился со знаниями, накопленными вселенной за всё время её существования.

Помимо долгих и частых разговоров Фёкл учил Антуана взаимодействовать с энергией окружающего мира.

***

Родные про Антуана вспомнили, только когда он выпустился из школы. Ему, как раз, исполнилось четырнадцать. К этому моменту средний принц эв ча Крёу полностью закрылся в себе, стал сторониться всех обитателей школы и ни с кем кроме своего гнома не разговаривал. Оказавшись в некогда родных стенах замка, принадлежащего его отцу, Антуан поначалу обрадовался, но дома в кругу родных его жизнь не стала счастливее: каждая сказанная фраза воспринималась как очередная фантазия или плохая шутка, а отец-король постоянно говорил: «Думай. Думай, что говоришь». Никто не воспринимал его всерьёз, все хотели, чтобы Антуан успокоился и перестал фантазировать. Раньше над принцем издевались одногруппники, а теперь эстафету перехватили братья-телекинетики. Эти и кирпич в подушку могли подсунуть, когда уставший Антуан, валясь с ног, плюхался в свою постель.

Со временем Антуан понял, что делиться своими мыслями и чувствами бесполезно, даже со своими родными, ведь он все равно не будет услышан. А до Фёкла и миров, которые он создавал, никому нет дела. В них просто не верят. И вот в один прекрасный солнечный день, в возрасте восемнадцати лет, как всегда, один, если не считать гнома, загорал на крыше отцовского замка. Вот тут-то ему и пришла мысль: «как было бы здорово…» Он закрыл глаза и начал творить…

Антуан закрыл глаза. Сперва всё было темно и нечего не было видно. Только далёкий голос Фёкла: «Нет. Не сейчас. Ты ещё не готов». Но принц не слушал гнома, он был занят созданием настоящего, идеального мира. Вокруг было темно. Чернота окутывала эв ча Крёу – его тело, разум и душу, проникая в самые глубины чувств и сознания. Краски нового мира долго не прорисовывались, дольше обычного, но принц и не думал останавливаться.

Сперва вдалеке появилась маленькая синяя точка. Она быстро приближалась, становясь всё больше и больше. Антуан уже отчётливо видел, что это распускающийся бутон голубого лотоса. В следующее мгновение лепестки лотоса превратились в высоченные монолитные скалы из голубого хрусталя, вершины которых венчали белые шапки чистейшего снега, а цветок всё увеличивался. Ещё, ещё, и вот под Антуаном проплывает огромное, как он тогда подумал, высокогорное плато, на котором царило вечное лето. В центре плато, средь большого озера, на единственном маленьком острове возвышался восьми башенный замок: семь башен по периметру и одна в центре. Все башни были соединены между собой переходами на разных уровнях.