В центре лагеря около небольшого костра, который больше трепетал на сильном прибрежном ветру, чем давал тепла, сидели двое солдат. Оба пытались высохнуть – видимо, только сменились с разгрузки лодок. Первый – старый ополченец в потертой зеленой куртке, а второй – почти юный, но с внушительной ярко-рыжей бородой.

– Слышь, Мак-Кой? Медведя в руинах видел? – спросил старый.

– Не видел еще. Но слышал, как он ходит в заброшенном здании напротив. В прошлом патруле.

– А Дэн говорит, что уже видел его.

– И что?

– Страшный, говорит. Огромный и с обожженной мордой. Говорит, что воняет от него за милю – видимо, ест только мертвечину давно уже…

– Откуда он ее берет-то? – спросил Мак-Кой. – Там уже давно все сгнили, если кто и умер.

Старый подумал и пожевал кончик уса, но ничего не ответил.

– А ты слышал, что в Хьюстоне случилось еще в самые первые дни? – спросил в свою очередь Мак-Кой. – Мне на базе приятель рассказывал, а он с радисткой тамошней дружит, так она в записях еще с Большого Пиздеца это нашла.

– Звучит так, будто она наврала, – недоверчиво сказал старый.

– Да не, ну как можно врать любимому человеку, – возразил Мак Кой. – Так что не наврала, точно!

– Ну, и?

– Так вот, ты старый и, наверное, еще видел живых кошек. Видел же?

– Ну, видел, конечно, – произнес старый. – У меня у самого была кошка. Ну как, просто рядом с домиком нашим жила, мы ее кормили… Хорошие звери были, жалко, что вымерли…

– Ну так и вот. Она нашла документы, что всех кошек в Хьюстоне правительство в один день умертвило. Представляешь, издали указ специальный и на следующий день собрали всех кошек – и раз, всех убили.

– Зачем? – удивился старый. – Они же мышей ловили…

– А они сказали, что вроде как кошки какой-то вирус подхватили и он стал людям передаваться. Я не помню уже, чего там приятель рассказывал, запомнил только, что вот так – всех кошек разом. Вот так.

Оба помолчали. Флаг над ними хлопал полотнищем – наверху ветер был ощутимо сильнее, чем тут, в яме около костра. Мак-Кой поежился и подложил пару сухих, выбеленных солнцем коряг в огонь.

– И знаешь, почему они убили всех этих кошек? – Мак-Кой огляделся и наклонился поближе к лицу собеседника.

– Почему, Мак-Кой? – Тот тоже понизил голос.

– Потому что все кошки были шотландцами. А нас эти южане до смерти не любят!

Старый солдат с висячими усами на потемневшем от загара и покрытом морщинами лице скривил гримасу и отстранился:

– Ну Мак-Кой, ну чё такое! Хватит заливать! Коты – это коты. Животные. Они не могут быть шотландцами никак… – Он чуть подумал. – Они же не приносили присягу!

– Ха! – только и ответил Мак-Кой, также откидываясь. – Я сейчас тебе все объясню, старик! А ты слышал вообще про Большеуха? В Шотландии, откуда родом был мой отец и отец моего отца, живет огромный кот по кличке Большое Ухо. Он последний потомок короля всех кошек Ирусана. И он оракул, который может исполнять желания. Поэтому колдуны из этих южан, – Мак-Кой презрительно сплюнул, – проводили дьявольский ритуал, чтобы вызвать его. Ритуал-гримуар! В течение нескольких ночей они жарили живых кошек на вертеле – до тех пор, пока из тьмы не появилась армия дьявольских котов, чтобы положить этому бесчинству конец! И во главе этой армии был как раз Большие Уши, который исполнял любые желания или предсказывал…

– Нет, нет, нет, я не буду верить в этот бред! – сказал старый ополченец, поднимаясь и отряхивая штаны. – Иди вон куда-нить к дикарям, что ли, расскажи им эти байки. Они тебе джага-джага за это сделают. Или башку отрежут…

И он, забрав рюкзак и винтовку, направился в сторону палатки полевой кухни. Там из печной трубы уже стелился приятный дымок.