И да, был он весьма своенравен. Замечу, на мордочке Тома постоянно сияла полуулыбка. Только она не отражала его постоянные настроения. Я бы сказала, что Том напоминал мне жесткую и властную акулу тире адепта саентологии, но нарисовавшего дружелюбие ради достижения поставленных задач. У него и повадки были как у строевого офицера, а прочие домашние, что удивительно, отдергивали себя с его появлением. И даже старались принять виноватый и деятельный вид.

Вот так мы жили вшестером много-много лет подряд, и вроде бы жизнь уже не предвещала никаких потрясений, а виделась прямой, как рояльная струна нитью жизни, от начала до самого ее конца. Дом, кошки и поездки до ближайшего супермаркета, – вот и вся моя летопись времен. По вечерам мороженое, под соусом одиночества, любимое кресло и телевизор. На коленях Вспышка, слева прижался Кун, справа Бантик. Британец вечно дрых на полке электрокамина, даже в летнюю пору. Том же, вечный скиталец, постоянно где-то за границей дома. И казалось, он меньше всего жаждал пропахнуть человеческим духом.

Да и сами поди знаете, страшно однако жить одной в пустынной местности! Шорохи там всякие, змеи, да и дом иногда поскрипывал в углах. Мой старый пес, что жил со мной до появления кошек, по непонятным причинам сбежал от меня. И я в то время подумал, что сбежал он от неумолимой скуки, «украсившей» каждую секунду моей жизни.

Прямая как струна, – надо же, так мечтать! Увы, к моему величайшему невезению, пошатнулось здоровье моей родной сестры, которую я очень любила. А мне, разумеется, следовало отправляться в далекий и нелегкий путь. Долго ли я проведу вдали от дома, коротко ли, никто, конечно же, не скажет. А что будет с кошками, пока меня не будет, с ужасом металась я в своих раздумьях. Но чаша весов, в то самое смутное время, однозначно перевешивала в одну конкретную сторону.

Ладно, рассудила я, кошек действительно жалко, но возможно они смогут самостоятельно прокормиться какое-то время и без моей помощи. Насыплю корма, поставлю несколько ведер с водой, и попрошу кого-нибудь наведываться ко мне иногда, чтобы убедиться в их благополучии. Бог даст и здоровье моей сестренки поправиться, а я смогу обернуться быстро.

Но издревле известно, что беда всегда приходит не одна. Моя самая милая кошечка по кличке Вспышка, скитавшаяся пару месяцев неизвестно где, принесла пятерку милейших котяток, и передо мной встала увесистая дилемма: уж они-то вряд ли долго протянут без человеческой помощи. Вы же и сами знаете местные условия жизни: хищные птицы, змеи, и лютая беспощадная жара. Ведь даже людям здесь приходится несладко. Да и куда их девать, когда вырастут? Никто и подержать их у себя не согласился, пока я в разъездах. Да и сама живу на пособия и лишние рты мне не по карману.

На самом деле я любила кошек, возможно больше всего на свете. Уж точно больше чем людей. В часы одиночества и грусти у меня всегда могла прикоснуться к живому существу, которое непрестанно отзывалось взаимностью. Какой бы я не была, но они мурлыкали что-то мне на своем кошачьем языке, грелись на моей груди или коленях. Мне даже казалось, что я разговаривала с некоторыми из них, – я им одно, а они мне про свое кошачье. Так здорово и спокойно! Но мне ничего не оставалось делать, мне следовало спешить.

Чтобы развязать этот узел накативших проблем, я решила поговорить со своим старым другом, Генри, тоже бывшим летчиком и сослуживцем моего усопшего мужа. Его списали по инвалидности на землю и он работал, в тот момент, в придорожной автомастерской. Он согласился со мной, что не стоит отдавать котят на попечение судьбы, а следует решить этот вопрос пусть и не самым приятным образом. Генри даже отважился предложить мужское плечо.