Историю эту рассказал мне за кружкой пива один знакомый – офицер запаса.

Каким-то образом завалялась у него сигнальная ракетница. И вот наступил Новый год. Народ высыпал на улицу, хлопушки, петарды… Офицер с приятелем: «Сейчас мы им покажем настоящий салют». Достают ракетницу. Хлопок. Ракета со свистом поднимается вертикально, на уровне пятого этажа переходит в горизонтальный полет, пробивает стекло лоджии и начинает метаться внутри, рассыпая искры.

Народ снизу смотрит и гадает: загорится – не загорится. Загорелось. Нужно тушить. Офицер с приятелем бегут на пятый этаж. Запыхавшись, начинают звонить и стучать в дверь. Тишина. Звонят к соседям. Те говорят, что в квартире живут бабушка с дедушкой, причем дедушка вроде бы по причине болезни совсем не ходит, а бабушка пошла на полчаса к другим соседям. Звонят к другим соседям, выходит бабушка.

– Бабуля, к вам на лоджию петарда залетела, горит!

– Ой, батюшки! У меня же там дед лежит!

Открыли дверь и в клубах дыма увидели деда, ковыляющего с кухни в сторону лоджии. В руках у него был чайник.

Огонь потушили. К счастью, пострадал только старый ковер. Бабка попыталась было предъявить за него претензию, но приятель офицера быстро ее урезонил:

– Какой ковер, бабушка, о чем вы? Вы нам должны быть благодарны. Мы вам деда, можно сказать, на ноги поставили…

Церковь в нашем городке N все никак не построят, и народ по делам духовным ездит в храм в соседний хутор. Но сельского батюшку в лицо из городских мало кто знает.

Приехали как-то нормальные пацаны в храм креститься. Оделись празднично. В красные пиджаки. Стоят возле своих машин, ждут начала церемонии. Подходит к ним молодой бородатый мужик в джинсовке. В руках два топора.

– Здравствуйте. Не хотите ли поработать немного? Ремонт храма – дело богоугодное.

Те аж опешили.

– Ты че, мужик? Что значит поработать? Мы креститься приехали, бабки башляем, так нам еще и пахать? Вали давай отсюда, не порть людям праздник.

Пришло время церемонии, зашли в церковь и видят того самого мужика. Батюшка это оказался. Всех окрестил и недовольства своего не высказал. Смирение, однако.

Работал я (уже когда из милиции уволился) в автосервисе у моего друга Макса. Начальником по безопасности и трудовой дисциплине. И вот однажды пригнал к нам свой «Вольво» один местный бизнесмен. Он его продавать собрался и заказал нам предпродажную подготовку: движок посмотреть, ходовую, а после помыть и натереть полиролью. Вот как раз, когда мойщик наш этот «Вольво» полировал, подъехали покупатели. Все чин чином – кожанки, бритые затылки и цепи в палец толщиной. Подходят вместе с хозяином к машине, о чем-то меж собой беседуют, потом один мойщику говорит:

– Ты, брателла, полироли-то не жалей, тачка блестеть должна, – и хозяину, – вруби-ка музон, как он у тебя? Громко играет?

Хозяин предлагает:

– Может, поедем, на ходу машину попробуем?

Тот даже удивился:

– Че? Нафига? Че я на тачке не ездил, что ли? Главное, чтоб блестела и музон погромче!

Так они машину и купили. Бросили пачку баксов на капот и даже доверенность оформлять не стали.

Есть у меня хороший друг – Макс. И вот как-то напрягли Макса его родители-пенсионеры, мол, скучно без дела сидеть, хотим курочек разводить. Надо сказать, что у нас в городе N среди старшего поколения вообще было очень популярно заниматься приусадебным хозяйством. Я, например, знал одного молодого директора банка, который все выходные проводил на огороде у родителей.

– Я им говорю, зачем вам эти шесть соток, – жаловался он мне. – Я куплю сколько надо картошки, помидоров, чего там еще. Нет, говорят, это – свойское. Без нитратов…