Я смотрела в глаза Дениса, который недовольно поморщился и молча отключился, явно поняв, что я всё услышала.

Соколовский не прерывал взгляда. Ждал от меня вопроса…

А я не видела смысла его задавать. Мне всё стало ясно. Мы не подходим друг другу. Властная черта переросла на моих глазах в уродливый деспотизм.

Без скандала и высказываний, я сглотнула горечь, мысленно подарив пять баллов солисту «Scorpions», достала тысячу, положила на свою тарелку, поднялась и вышла из ресторана, полностью игнорируя своё имя, сорвавшееся мне вдогонку:

– Сима! Стой! Я всё могу объяснить!!!

– Не стоит. Мне это больше не интересно.

– Сима! Я с Егором ни о чём подобном не договаривался! Ты можешь сделать неправильные выводы из-за звонка этого придурка, которому я голову оторву… когда увижу… – процедил сквозь зубы Денис, следуя за мной по пятам, когда я вышла из придорожного ресторанчика.

Я резко остановилась. Повернулась к Соколовскому и больно ткнула ему в грудь указательным пальцем, тщательно выговаривая свои вопросы:

– То есть, ты не договаривался со Швецовым о планомерном задуривании моей головы?

– Нет!

– То есть ты не собирался меня задерживать?

– Нет!

– То есть ты не против был моего участия в стантрайдинге?!

– Я… яяя… – замялся Денис, отводя в сторону взгляд.

– Понятно!

Я только хотела отвернуться, но чёртов практикант схватил меня за предплечье, останавливая:

– Ничего тебе не понятно! Да! Я против такого кошмарного вида спорта, где каждый лишний градус способен сломать твою шею! И это нормально! Каждый любящий человек переживает о сохранности жизни, того, без которого он не мыслит этой самой жизни! Но я ничего такого не планировал! Я просто приехал к тебе! Да, хотел поговорить, но не более!!! Я… – Соколовский смутился ещё сильнее. Устало провёл ладонью по волосам, виновато покосился на меня, отпуская. Рука оказалась свободной. – Ты так была рада видеть меня, что я не стал портить день… а потом понял, что ты совсем забыла о соревновании… не стал напоминать…

Сердце ёкнуло от искренних объяснений, но упрямство уже встало в позу и отказывалось давать слабину, подпитываясь обидой и срывом желаемого! Я так хотела поучаствовать в соревновании! Просто до слёз обидно!!!

– Я тебе доверилась, Денис! – снова ткнула в широкую грудь парня, лицевые нервы которого свело судорогами муки. – Да, я настолько тебе обрадовалась, что из головы просто выветрилось такое долгожданное событие в моей жизни! НО! Я же просила тебя, в обед вернуть меня обратно! Ты обманул моё доверие! ТЫ ПРЕДАЛ МЕНЯ СНОВА!!! В такой малости! Так по-тупому!!! – всё-таки я скатилась до истерики.

Решив остановиться, прикрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов.

– Серафима… прости.

Резко распахнув глаза, сделала шаг назад, только Соколовский вздумал приблизиться ко мне ещё ближе.

«Опять это «прости»! Как же мне это надоело! Почему только я должна прощать!? Почему я должна считаться с его такими идиотскими поступками, а он мои стремления, мою жизнь стремиться подстроить под себя, выставляя это, как «не судьба»!?

«Ты же его любишь!!!» – рыдала во мне какая-то часть, больно сжимающая сердце. – «Не сможешь без него! Опять будешь скучать и страдать… теперь уже даже без звонков… Ты уверена!?»

«Нет! Не уверена, но с меня достаточно! Ничего! Перестрадаю!»

– Денис, у нас ничего не получится. Давай разойдёмся сейчас, а не тогда, когда мне будет действительно больно?

– Но мне уже больно сейчас…

– Тебе только кажется, Соколовский, – горько усмехнулась, вспоминая папу и его развод с мамой. – Когда человек по-настоящему дорог, больно не от того, что он тебя бросает, больно тогда, когда ты его подвёл, предал… не оправдал его доверия.