– Чего Тебе?! – задыхаясь, спросил я шёпотом, спеша подняться и так, чтобы не разбудить Аяю. Я не хочу даже напоминать ей, кем сделал меня Князь Тьмы.

– Как она хороша, а, Арий? Как же хороша! Как никто боле на всей земле. Как ни одна из женщин, – усмехнулся Диавол. – Хороша, да? Не зря ты взял мою руку? Сколь лет она твоя теперь? Сколько веков прошло? Сколько утекло песка в часах Времени. Ты и считать забыл? А я скажу тебе: целые пустыни утекли с тех пор. А она всё твоя. И не вспоминает ни об Эрбине, ни о мире, которого ты лишил её, ни о той безмерной власти, что у неё в руках, но которую она презрела ради тебя. Кто тебе всё это дал?

– Ш-ш-ш! – я поманил его прочь из дома. – Не смей шуметь тут!

Он весело расхохотался, но странно тихо, не грохоча, и отступив от ложа, последовал за мной на двор.

И уже на дворе полным голосом я ответил, едва не срываясь на крик, зло рыча:

– Не ты дал её мне! Никто и никогда не давал мне того, чем она одарила меня сама, потому что её сердце лежало ко мне!

Но Лукавый, похохатывая, покачал головой, обходя меня вокруг, оглядывая с удовлетворением, а было чем быть довольным, я и впрямь теперь глядел красивее, чем всегда, должно быть Его кровь придала мне красоты. И, качнув головой, сказал:

– Но её сердце неплохо лежало и к Эрбину, Арий, – Он остановился передо мной. – Она очень любила его, и не спешила оставить ради тебя, но ты отвратил её от него. А, как, и с чьей помощью? И, самое важное, КАК?

– Замолчи!

– Больно ты дерзок со своим отцом, Арий! – снова засмеялся Диавол. – Не нагличай, иначе, весь мирок твой, с таким удовольствием созданный и бережно хранимый, полетит в пропасть, как и тот прежний, Байкальский… Али ты попривык терять-то? И всё же, давненько живёшь в спокойствии, благодаря мне.

– Не стращай, Сатана, – скривился я. И заторопил: – Чего Ты хочешь? Для чего явился?

– Сейчас говорить не стану, – ответил Он. И уже не обнажён вроде, чёрный глянцевый плащ на Его плечах, укрыл всю его очень стройную и сильную, широкоплечую фигуру.

Он остановился возле меня, и сказал, сверкнув глазами:

– Завтра прилетишь к реке Иордану, покажу тебе кое-что.

– Для чего?

– Я был нужен тебе, я тебе помог, теперь ты понадобился мне.

– Я не стану служить!

– А я служить и не просил. И теперь не попрошу. Я взял тебя в сыновья, Арий, и просто так ты от меня не можешь отвернуться ныне. Завтра жду на брегах Иордана.

– Я не могу перемещаться мгновенно.

– Можешь. Не пользуешься, но можешь. Нет почти ничего, чего не может мой сын. Но до завтра!

И пропал.

А я остался, размышляя, немедля взбунтоваться и напомнить Ему, как Он сам, своим словом отпустил меня на волю или погодить и не сердить Его, ведь немедля за этим последует Его гнев и какая-нибудь беда…

Я решил погодить, но беда в виде Дамэ, нежданно явившегося сюда, всё же посетила меня.

– Тебе пора, Дамэ, – сказал я.

– Что и отдохнуть не позволишь?

– Не позволю, я страшно ревнивый муж, Аяя не жаловалась тебе?.. Потому не могу оставить тебя, не обессудь и не держи сердца. Ты и так пробыл здесь слишком долго в моё отсутствие. Ведь и подгадал, следил, должно?..

– Ар… – ахнула Аяя, сокрушённо качнув головой.

– Не волнуйся, Яй, с горы не скину его, до самого дома доставлю, где бы он ни был, – хмурясь, ответил Арий. – Мировасору мне достанет сил отвесть глаза.

– Мой дом вовсе не там, где дом Мировасора, я уж говорил тебе, – проговорил Дамэ негромко.

– Мне плевать, где твой дом. Скажешь, куда, туда тебя и доставлю.

– Мой дом там, где дом твоего брата, – сказал Дамэ, глядя мне в глаза открыто и без боязни. – Не забыл ещё Эрбина?