– Вы долго ещё? – подал я голос.

Они обернулись, отвлекаясь от своих карт, и Арик сказал:

– Ты не бойся, Яй, ты в воздух только поднимись, а дальше само всё пойдёт, едва поймаешь ветер. Даже если с пути собьётесь, по картам найдёте и по звёздам, – закончил Арик. – Завтра нагоню вас, помогу, ежли что… в людных местах не садись, долетите за двое суток, если с отдыхом.

А я подумал, как она, вот такая, маленькая, потащит и самолёт и меня, здоровенного, и поклажу? Даже Арику, богатырю, было, помнится, непросто. Оказалось, довольно легко. Только вначале Ар немного подтолкнул самолёт, а дальше мы с нею поднялись и, качнувшись несколько раз, словно пробуя силу, она выровнялась, уже не тряся и не вибрируя, ловко вела руль, даже улыбнулась. При свете взошедшей луны я хорошо видел её лицо, и оно удивительным образом стало похоже на Ариково, когда мы вот так взлетали с ним…

– Когда ты научилась летать? – крикнул я.

Она лишь пожала плечами:

– Арий показал, оказалось, я умею…

– Не тяжело? Один я вдвое против тебя вешу, – спросил я.

Она засмеялась и посмотрела на меня:

– Ты… Что ты! Ты мне своей Силой помогаешь, – сказала она.

– Я? – удивился я. – Как же?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Может, тебе нравится летать. А может, я тебе нравлюсь, но твоя Сила в меня перетекает, я чувствую.

Мне нравится летать?.. Ну… с ней определённо. Арик, удостоверившись, что Аяя утвердилась в полёте, оставил нас, поворотив назад, в Фивы, и мы летели довольно долго молча, так, что я привычно начал задрёмывать. Только бы она не дремала, не то разобьёмся… Я встрепенулся, посмотрел на неё, нет, и не думает, улыбается всё, подставив лицо ветру, тоненькие прядки ветер выдернул из косы и реют они вдоль его струй. Легко летит, Арик с куда большим напряжением поднимал самолёт…

Да, я проводил их немного, но, убедившись, что она почувствовала уверенность с самолётом и рулём, повернул назад. Мне ещё надо встретить остальных предвечных и убедить их, что я не имею отношения к похищению Аяи Гором. Что ж, Гор наложил на себя руки, но я сделал его бессмертным. Бедняга, Гор, мне было жаль его, попавшего в жернова судьбы, он как солнечный луч сломался, но, отразившись в нас, предвечных, как зеркалах, усилился и теперь станет светить вечно. Я постараюсь…

А вот Кратона я не жалел, я с наслаждением наблюдал на другой день его бледное лицо и потухший взгляд, он даже постарел сразу на несколько лет и осунулся. Вот так тебе! За Аяю, за то, что ты её, едва вернувшуюся из объятий Смерти, сделал своей наложницей, не разобравшись, что перед тобой чистый лист, ребёнок… Захватил мою Аяю… вот и страдай теперь. От неё мало счастья всем, как от истинной Любви…

Вералга, конечно, приступила с допросом, но к этому я как раз был готов, и отбился с лёгкостью. Все их обвинения мне – тьфу. Даже и Мировасора, который имел доказательства, если можно так выразиться, что это я под видом Гора похитил Аяю.

– Не ожидал я от тебя такого, Анпу, – сказал Мировасор, сам поймал меня в дворцовом саду, когда я уходил от полубольного Кратона, с котором мне было что обсудить каждый день.

– Ты о чём это, не пойму…

– Ты отлично знаешь, о чём. За что ты так жестоко поступил с Кратоном? Дал бы смертному прожить остаток жизни счастливым.

– Аяя не делает смертных счастливыми, разве ты ещё не понял? Как и Хатор.

Он долго смотрел на меня своими тёмно-серыми непроницаемыми глазами, потом спросил:

– Хорошо, на Кратона тебе плевать, это я могу понять, в конце концов. Но а сама Аяя? Так ли ей хорошо без него? Она была бы царицей, теперь она… кто? Твоя наложница? Где ты прячешь её? Не боишься мести Вечной?