«Одного понять не могу: почему эту крепость не превратили в основу мощного укрепрайона?! – в который раз поражался комбат, наблюдая за тем, как внутренний двор крепости поспешно оставляет какое-то тыловое подразделение. – Почему эту крепость и старую, сплошь каменную часть города не превратили в оборонный узел с непроходимыми плавнями на флангах и многокилометровым судоходным лиманом в тылу?!» – изумлялся он, по крепостной стене переходя от одного орудийного капонира к другому, от башни к башне.

Однако на все его душевные стенания капитан третьего ранга реагировал предельно сдержанным, лаконичным: «Ты прав, капитан, никакого разумного объяснения это безобразие не имеет», или «Ты прав, комбат: никакой логике – ни штабистской, ни общечеловеческой – все это стратегическое свинство не поддается. Тем более что оборону крепости вполне можно было бы усилить дивизионом бронекатеров».

Да, теперь все это в прошлом, и после драки кулаками не машут. Но именно эти воспоминания порождали в сознании комбата страстное желание возглавить еще один десант, на сей раз – днестровский.

– Почему это ты, комбат, решил, что я не стану возражать против твоего очередного бегства с батареи? – сурово и деловито возвращает его к реальности голос командира артдивизиона. – Сейчас ты здесь нужен, здесь, – буквально прорычал он. – Со всем твоим фронтовым опытом. И фантазии эти свои десантно-диверсионные брось.

– Вот теперь все проясняется, товарищ майор, – вяло реагирует комбат, прекрасно понимая, что не командиру дивизиона решать в данном случае его судьбу, а значит, и судьбу днестровского десанта.

– Кстати, передовые германские части ведут бои на подходе к Кременчугу, а это уже Днепр, так что ситуация критическая, а для нас с тобой – еще и подтрибунальная. Поэтому первое: через несколько минут твой радист примет шифрограмму, с которой ты как командир береговой батареи обязан внимательно ознакомиться, после чего – сразу же уничтожить. Второе. Приказом командующего военно-морской базой, который теперь одновременно является и начальником Одесского гарнизона, семьи всех военнослужащих приказано эвакуировать за Днепр. Исходя из этого, формируется флотская автоколонна, две машины которой к шести утра прибудут в район Григорьевки. На сборы и посадку – час. Брать только самое необходимое. Сухими пайками, одеялами и охраной семьи будут обеспечены. Маршрут следования и места расселения эвакуированных знает старший колонны. Твое дело – назначить ответственного за эвакуацию, который бы все организовал и за всем проследил.

– Считайте, что уже назначил, – старшину батареи мичмана Юраша. К слову, из его семьи отбывают мать, жена и двое детей.

– Возражений против кандидатуры не имеется. Остальное – в шифрограмме.

Комбат тут же вызвал мичмана на КП батареи, объяснил ситуацию и в приказном порядке назначил его ответственным за эвакуацию. Кроме того, он велел ординарцу срочно подбросить старшину на мотоцикле к Григорьевке, а самому Юрашу приказал его семейный велосипед, как и все прочие веломашины, которые имеются в отъезжающих семьях, реквизировать для нужд гарнизона. Поскольку казарма, командный пункт и корректировочные посты батареи расположены были вдали от «огневиков», любой транспорт представлял собой отныне неслыханную ценность.

Ну а в шифровке сообщалось, что командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Октябрьским получен приказ Ставки Верховного главнокомандующего: «Одессу оборонять до последней возможности, привлекая Черноморский флот». Исходя из него, штабом флота создан отряд кораблей, предназначенный для участия в обороне Одессы и Очакова, во главе с флагманским крейсером «Коминтерн», куда вошли эсминцы «Шаумян» и «Незаможник», бригада торпедных катеров, дивизионы канонерских лодок и тральщиков, а также подразделения сторожевых и вспомогательных судов. При этом командование отрядом возложено было на контр-адмирала Вдовиченко.