Нет! Следует решительно и бесповоротно собраться.

– Интересно, – вслух начала рассуждать Вострянова про ночной Бастулозак, – темно давно, почему я больше не слышу нежить?

В комнате загорелся яркий свет и заиграла музыка. Девушка из-за растерянности не поняла, какая именно песня, что в ней за слова? Испугалась, конечно, в миллионный раз, но быстро успокоилась, поняв, – «Точно! Дом Вохрана тоже с душой, как и мой! Это он глушит звуки улицы, по-своему оберегает меня… да и Злыдня», – и обратилась к жилищу:

– Спасибо тебе, домик! Не переживай, я буду о тебе заботиться, возможно, не так как прошлый хозяин, но, я постараюсь. Прости, сейчас не до музыки, без обид?

Дом выключил проигрыватель и, погасив основной свет, зажёг серебряную, керосиновую ламу «летучая мышь».

– Благодарю! – улыбнулась девушка и снова решила отвлечься, – так, надо себя чем-то занять! Чем? Читать и постигать науку саглезиров я сейчас не в состоянии… пройтись? Брр… к такому надо подготовиться и морально, и душевно.

Злыдень нашёл временное занятие для девушки: он принёс ей в зубах одной головы огромную миску для сухого корма, а во второй кастрюльку для воды.

– Ты проголодался? – Вторично улыбнулась Вострянова и вытерла остатки последних на сегодня, как хотелось верить, слёз, – сейчас покормим, ты знаешь, где Вохран хранит… хранил твою пищу?

– Гав! – выпустив из зубов кастрюлю, что покатилась по полу к большой, русской печи, отозвалась левая голова, и Злыдень повёл Лизу к ящику, где саглезир оставил немалые запасы сухого корма, чем слегка поднял настроение гостье (или новой хозяйке всё-таки?).

Злыдень поел знатно! И весьма любопытно: левая голова грызла сухой корм, правая параллельно этому пила воду из кастрюльки.

– Полезный навык! – усмехнулась Вострянова и прилегла на широкую, крайне удобную кровать Вохрана. – Отлично! – мгновенно почувствовала Елизавета всю усталость, что скопилась за день, – какая удобная постель: и не твёрдая, и не мягкая, самое то! Лучше не придумаешь. И подушка форму головы принимает, не нужно её мять полчаса и, вообще, устраиваться удобнее. – Восхищалась девушка «апартаментам».

Всё-таки для полного спокойствия чего-то не хватало. Чего? Вроде дом с душой защищает, участок саглезира – святое место, запретное для любой нежити, включая Варантокула, Злыдень улёгся рядом с постелью, на специальном коврике, причём заснул он мгновенно, пускай и частично: левая голова опустилась на пол и засопела, правая в это время не утрачивала бдительности и водила по сторонам, временами слегка рыча. Через полчаса пёс менял головы местами: правая отдыхала, левая оставалась на страже.

– Что мне надо? – начала сердиться Вострянова на себя, – точно! Обрез! – Хлопнула девушка себя по лбу и отправилась за двуствольным оружием, заряженным дробью из металла бастулозак.

Теперь другое дело, ещё бы нож из бастулозака был в наличии, вообще, сказка! Но саглезир, наверняка по уважительным причинам, клинок преемнице не вручил, а бросил перед своей кончиной его в ясень, тогда священный металл быстро врос в дерево.

Обняв укороченное ружьё, да так, что холодные стволы, пахнущие порохом от недавней стрельбы, упирались в подбородок Лизе, она решила вздремнуть. Вспомнив рассказы отца о судьбе бывшего министра МВД СССР Щёлокова, резко выпустила обрез из объятий и отложила его на прикроватную тумбочку, подумав, – «Пойдёт и так! В случае чего оружие схвачу за секунду! Благо, пользоваться умею, хоть чему-то Вадик, предатель, не к ночи будет упомянут, успел меня научить». – Наконец, Елизавета заснула.

Отдых длился недолго, сказывались моральное, психическое, а также душевное и явно в прямом, не переносном смысле, напряжения. Буквально подпрыгнув на постели, Вострянова пробудилась, побеспокоив своим поведением Злыдня и домик. Первый вскочил и зарычал, второй – включил свет и снова поставил музыку.