– Юлька встала. Я ей мёд с орехами принёс, – ответил тот. – Ест сейчас.

– Да? А я, честно говоря, надеялся, что она в сторону сладостей больше смотреть не станет. Ник, скажи, ты вот зачем меня сейчас отвлёк от важных монастырских дел? Обрадовать или огорчить?

– Простите, ваше преподобие, – смутился приятель, вспомнив о нынешней разнице социального статуса с другом детства. – Просто Юлька всё про вас спрашивает, ну я и подумал вам об этом сказать.

– Ну спасибо, сказал. – Я потянулся и встал. – Ладно, пошли, проведаю нашу больную.

Конечно, несолидно аббату Готлинской обители навещать свою же служанку, пусть и подружку в прошлом, но она ещё и моя пациентка, вторая уже, если не считать омоложения гвардии старшего сержанта Ригера, заменившего сорванцу Степу отца и мать.

Вошел в комнатку служанки. У Юльки своя личная каморка, пусть небольшая, зато уютная, с кроватью, шкафом для одежды, сундуком с вещами, выполняющим заодно функцию стула, и даже небольшой столик, на котором рядом с вылизанной от мёда тарелкой стояли приготовленные братом Симоном, нашим лекарем, снадобья.

Местной медицине я не доверяю категорически, но хирургия и приготовленные с применением магии алхимические средства кое-как спасают репутацию здешнего здравоохранения. Начальник монастырской лечебницы ведь маг-целитель, как и моя замечательная кузина Юлиана Неллерская. Но та осталась в столице герцогства, а брат Симон, что называется, тут, под рукой. Так почему бы не воспользоваться услугами целителя? У меня магических возможностей намного больше, но до высот его опыта мне ещё как до Китая раком.

– Смотрю, порозовела, – констатировал очевидный факт. – Лучше стало? А с головой как? Дружишь? – Почувствовал, сейчас начнёт каяться, повернул голову к моей временной служанке. – Ангелина, выйди. Ты тоже, Ник, не нужно здесь уши греть.

Беспрекословного повиновения от своих людей специально не добивался, как-то само собой так получилось, что слушаются меня, как отца родного.

Наверное, в этом не только заслуга моих статусов – настоятеля и аристократа, а, видимо, интуитивно ими чувствуется умственное превосходство много пожившего – сорок семь лет не шутка – человека, немало повидавшего, тем более уроженца мира, гораздо более развитого, чем здешний, и обладающего огромным массивом информации.

Обоих – служанку и новика гвардии – словно ветром сдуло. И дверь плотно прикрыть за собой не забыли.

– Господин, милорд, простите за то, что я вам наговорила, – всхлипнула Юлька, расположившаяся на постели полулежа, опираясь спиной на большую подушку. – Пожалуйста. Мне стыдно и страшно. Я вам хотела сказать, что…

– Ты о том воспоминании, когда меня тётка Эльза крапивой отходила за то, что я у неё под забором со спущенными штанами устроился? – прервал её. – Так это ерунда. – Я сел на постель в ногах у девушки и улыбнулся. – Конечно, не стоило об этом орать на всю обитель, да ещё обращаясь ко мне на «ты», но с больной какой спрос? Главное, другого никто не слышал. Как ты его, – показал пальцем в потолок, – ругала и обзывала. Помнишь?

– Помню, – прошептала девчонка, побледнев.

Она прекрасно понимала, чем ей богохульство могло грозить, не раз на казнях присутствовала.

– Плохо, что помнишь. Забудь немедленно, – сказал с нажимом. – Это мой приказ. Поняла? И всем говори: провал в памяти. Договорились?

Мой бывший сослуживец Алексей Беженцев, когда чего-нибудь чудил по пьянке, всегда пользовался таким методом отрицания. Действовало там, сработает и здесь. Благо опасные слова кроме меня и Ника никто не слышал.

А вообще, я ей благодарен. Если бы не её тяга к сладостям, пускать бы мне сейчас пузыри. В лучшем случае. В худшем же мог такого наговорить, что, как и прежнего настоятеля обители, передали бы Наказующим. Хотя нет, это перебор. Я всё-таки представляю род Неллеров.