Was sonst nuz und nicht schedliche Fabeln sind, wöllen wir mit der zeit auch, so Got wil, leutern und fegen, damit es ein lustiger und lieblicher, doch erbarlicher und züchtiger und nüßlicher Esopus werde, des man one Sünde lachen und gebrauchen könde, Kinder und Gesind zu warnen und unterweisen auff jr zukünfftiges Leben und Wandel, Daher er denn von anfang ertichtet und gemacht ist.

Und das ich ein Exempel gebe der Fabeln wol zu gebrauchen, Wenn ein Hausvater uber Tisch wil Kurzweil haben, die nüzlich ist, kan er sein Weib, Kind, Gesind fragen, Was bedeut diese oder diese Fabel? und beide sie und sich darin üben. Als die fünffte Fabel vom Hund mit dem Stück Fleisch im Maul, bedeutet, wenn einem Knecht oder Magd zu wol ist, und wils bessern, so gehets jm, wie dem Hund, das sie das gute verlieren, und jenes bessere nicht kriegen. Item, wenn sich ein Knecht an den andern hengt, und sich verfüren lefft, das im gehe, wie dem Frosch an der Maus gebunden, in der dritten Fabel, die der Weihe alle beide fras, Und so fort an in den andern Fabeln mit lieb, mit leid, mit dreuen und locken, wie man vermag, One das wir müssen das unser bei inen thun.

«Книга басен» («Мерлин»)28 была изданием весьма известным для самых эрудированных людей на земле, особенно среди язычников. Хотя, положа руку на сердце, если говорить о мирской жизни, кроме Священного Писания, знавал я немного книг, должных превзойти эту пользой, изяществом и мудростью, при этом не высокопарных. [Порой]29 при рассмотрении хочется воскликнуть, ибо среди дурных слов и простодушных басен находится и изысканнейшие морали, предупреждения и советы (тем, кто, вестимо, в них нуждается), должные применяться и в быту, и в обхождении с людьми и старше по рангу, и младше, дабы смочь выжить средь злых людей в мире полном лжи и жестокости.

Приписывание той или иной басни Эзопу, по моему наблюдению, часто оказывается литературной мистификацией, а возможно, и не было никогда в мире человека по имени Эзоп. Однако я придерживаюсь мнения, что это [басни Эзопа] сотворено многими мудрыми людьми, со временем, фрагмент за фрагментом, собиралось в этакую горку, и наконец было упорядочено неким учёным [мужем]. Что же до [литературы] на немецком языке, многие хотели собрать басни и притчи для нас полезные, а позже собрать их в книге в определённом порядке; да и басни в этой книге, какими бы добротными они ни были, не разбегутся по миру, буде безмолвен муж, их нашедший. Потому-то истинно, что иные басни здесь почитай старые, иные и вовсе древние, некоторые же появились совсем недавно, чтобы ко времени, когда книга эта будет собрана, басни эти сохранить, из года в год копить и преумножать, дабы после услышал их кто-нибудь от стариков и предков и намотал на ус.

И Квинтилиан30, критик прозорливый и многоопытный, также полагал, что не Эзоп, но учёнейший из говоривших на греческом, как [например] Гесиод31, или ему равные, является автором этой книги, ибо думалось ему, как немощный и худородный, эдакий неумёха, каким изображают и описывают Эзопа, явил ту лёгкость и ловкость языка, что обнаружится в этой книге и этих баснях; итак, остаётся неизвестным и неназванным автор этой книги. Воистину, она сама по себе восхваляема и ценима куда выше, чем ценится имя какого-либо мастера.

Но и те, кто изображал Эзопа автором, расписали его жизнь таким образом, быть может, рассудив достаточно времени именно о том, что будучи человеком мудрым и желая подобной книгой принести всеобщую пользу, стремился он сделать её понятной всем (ибо видим мы, как легко тронуть баснями и историями о Рыцарях Круглого Стола и маленького ребёнка, и юношу), но ведомой наслаждением и пылом к искусству и мудрости, каковые наслаждение и пыл тем становятся больше, когда Эзоп или его единомышленники и последователи высказывались и доносили мысль с таким искусством, дабы была она куда боле замечена и тотчас же со смехом была принята и сохранена.