Я не Кабан! Пожалован Бараном!

Патентом то могу я подтвердить!

Из рода благородных я Бобров!

Барана не увидит лишь слепой!

Накидку из овчины я ношу,

Баран, а не Кабан перед тобой!»

«Прошу простить, – сказала Оленица, –

Не знала я, что предо мной Баран!

Простые мы, по-своему мы судим,

Не по убору и словам – делам.

Вы, ваше благородие, поймите,

Смотря на вас, я вижу Кабана!

Вы землю роете, ломаете плетень…

Не верить я глазам своим должна?!

Ну, раз Баран, Бараном оставайтесь,

А в прочем нет, желаю стать Конём!

Ведь лишь убор сменить Барану нужно,

Как понимаю, дело только в нём?!»

Сила:

Чина достойным следует быть,

Мало убор только носить!

К Горшечнику пришла одна Старуха

И стала выбирать себе горшок,

Хоть и в летах, глазами выбирала,

Среди людей не редок сей порок.

«А что за сей хорошенький?..» – спросила

Старуха, в руки взяв свои горшок.

«Цена ему всего лишь три полушки!» –

Сказал гончар, едва сдержав смешок.

«А этот, гнусный, значит, за полушку? –

Спросила у горшечника она, –

Смотрю я, хуже нет горшков, чем этот,

По качеству должна быть и цена!»

«По качеству, не спорю, – тот ответил, –

А потому за восемь лишь отдам!»

«Да как же так?! – старуха удивилась, –

Неужто золотой внутри он там?!»

«Не золотой, – Горшечник ей ответил, –

Обычный, как и все, но дорогой.

У нас ведь, Бабка, судят по-другому,

Вот почему ошиблись вы с ценой!

Есть те, кто всё глазами выбирает,

Для них всего важней бывает вид,

А мы не так, на слух мы выбираем,

Хорош горшок, коль чисто он звенит!»

«Я и сама, когда-то это знала! –

Сказала, призадумавшись, она, –

Мне мать с отцом когда-то говорили,

Важней душа, хотя и не видна!»

Сила:

Деньги, одежда, внешность – ничто,

Если душа не украсит всё то.

Среди степи красивый сад стоял,

Жилищем был дроздам и соловьям.

Большой был сад, хватало места всем,

Довольно пищи, жизнь кипела там.

Раз Жаворонок в сад тот прилетел,

Хотел он повидать там Соловья.

«Приветствую тебя я, господин певец!» –

Сказал он, Соловья в саду найдя.

«Приветствую тебя я также, господин! –

Ответил на приветствие певец, –

В гостях я рад увидеть Соловья!

Случилась наша встреча наконец!»

«Зачем меня назвал ты Соловьём? –

Спросил гость у хозяина в ответ, –

Ведь это имя не моё, твоё?!

Не лучшее начало для бесед!»

«А ты меня певцом зачем назвал? –

Спросил у гостя Соловей тогда, –

Ведь имя ты моё прекрасно знал,

Не есть ли то прикрытая вражда?»

«Не без причины так тебя назвал, –

Хозяину гость начал объяснять, –

У греков “соловей” есть аэдон,

А аэдон – “певец”, лишь поменять!

Есть слово ода – “песня” означает,

А аэдон, выходит, песнь поёт.

Тебя я, Соловей, обидеть не хотел,

Надеюсь, Аэдон меня поймёт!»

«Твоё же имя – Соловей сказал, –

Алауда у римлян – “тот, кто славит”,

Лауда – “славить”, вот и получилось,

Что “Славий” – это тот, кто хвалит!

Надеюсь, Алауда всё поймёт,

Ведь ты играешь так же со словами.

Хоть и игра, но многое даёт,

Не потому ль так полюбилась нами!»

Гость Соловью восторженно сказал:

«Тебя любить стал больше Соловей!

Я прилетел о дружбе попросить,

Таких как ты хочу себе друзей!»

«Ну и простак же ты! – ответил Соловей, –

Как можно выпросить, коль ты к ней не родился?!

“Подобного к подобным Бог ведёт!” –

Сей песне от отца я научился!»

«И мой отец такую же поёт!

О, как же мы с тобою всё ж похожи!

Я славлю Господа, и ты ему поёшь,

Дела мои с твоими очень схожи!»

«Ты совершенным другом станешь мне, –

Хозяин гостю, выслушав, сказал, –

Коль станешь жить со мною ты в саду,

Сей сад жилищем я себе избрал!»

«А я тебя – ответил гость ему, –

Зову к себе в степи со мною жить.

С тобою жить в саду я не могу,

Мила мне степь, как без неё прожить?!»