Мегвин нахмурилась.

– А что ты скажешь о моем сне? О «высоком месте» и о том, что время пришло? Какое время?

Дайавен кивнула, подползла к стене на четвереньках, провела пальцами по нескольким зеркалам, наконец выбрала одно и принесла его к камину. Оно было маленьким, в деревянной оправе, почти черной от времени.

– Моя бабушка говорила, что это «Зеркало Червя», – сказала Дайавен, протягивая его Мегвин, чтобы та посмотрела.

Зеркало выглядело как самое обычное, резьба на дереве почти полностью стерлась, и оно стало практически гладким.

– «Зеркало Червя», почему? – спросила Мегвин.

Прорицательница пожала костлявыми плечами.

– Возможно, во времена Дрочкайтер и других Великих Червей с его помощью следили за их приближением. – Она усмехнулась, словно хотела показать, что сама она, несмотря на свое занятие, не склонна к суевериям. – Скорее всего, рамку украшал выгравированный дракон. И все же это превосходный инструмент.

Дайавен поднесла зеркало к пламени и стала медленно водить им по кругу. Когда она наконец его перевернула, на поверхности появился тонкий слой сажи. Дайавен поднесла зеркало к лицу Мегвин; отражение было смутным, словно его скрывал туман.

– Подумай о своем сне, а потом дунь, – сказала Дайавен.

Мегвин постаралась представить странную процессию, красивые, но чуждые фигуры. Крошечное облачко сажи поднялось над поверхностью зеркала.

Дайавен повернула зеркало к себе и принялась его изучать, покусывая нижнюю губу. Теперь, когда отблески огня освещали ее лицо снизу, оно казалось еще более худым.

– Как странно, – наконец сказала прорицательница. – Я вижу узоры, но все они мне незнакомы. Словно кто-то громко говорит в соседнем домене на совершенно чужом языке. – Она прищурилась. – Здесь что-то не так, королевская дочь. Ты уверена, что сон твой, а не чужой, рассказанный кем-то? – Когда Мегвин гневно подтвердила, что это ее сон, Дайавен нахмурилась. – Я могу сказать совсем немного, а зеркало ничего мне не поведало.

– И что это значит?

– Можно считать, что зеркало молчит. Оно говорит, но я его не понимаю. Я освобождаю тебя от обещания, которое ты мне дала, но кое-что скажу. – Ее голос намекал, что это будет ничуть не хуже того, что могло поведать зеркало. – Если боги действительно решили дать тебе совет, следуй ему. – Она быстро вытерла зеркало белой тканью и поставила на место, в нишу в стене пещеры.

– И в чем он состоит?

Дайавен показала вверх, на потолок пещеры.

– Отправляйся в высокое место.

Мегвин чувствовала, как ее сапоги скользят по снегу, засыпавшему скалы, и схватилась рукой в перчатке за каменный выступ над тропой. Она согнула колени, чтобы восстановить равновесие, и немного постояла, глядя вниз на белый склон, который уже преодолела. Малейшая ошибка, она может не удержаться на узкой тропе, и тогда ничто не остановит ее падения, а деревья вышибут мозги еще до того, как она окажется внизу.

Она стояла, тяжело дыша, и, к собственному удивлению, обнаружила, что не испытывает особого страха. Такое падение обязательно закончится смертью по той или иной причине – либо сразу, либо она превратится в калеку, лежащую на заснеженном склоне Грианспога; но Мегвин вручила свою жизнь богам, и какая разница, когда они ее заберут – сейчас или позднее? Кроме того, она испытывала душевный подъем, снова оказавшись под открытым небом, несмотря на то что было холодно и мрачно.

Мегвин сделала несколько коротких шагов в сторону дальнего конца тропы, подняла глаза вверх и обнаружила, что до цели осталась еще половина пути. Брадах-Тор торчал из остроконечной башенки, точно нос каменного корабля, – в его нижней части не было снега, белым одеялом покрывшего склон. Она решила, что если будет идти, ориентируясь на него, то доберется до вершины до того, как бледное утреннее солнце станет полуденным.