– Я верю вам, Полина Андреевна, верю,– благосклонно высказался Василий Аркадьевич,– пусть так… Башня Слуг существует.

И на этой ноте раздался звон дверного колокольчика.

– Они вернулись!– воскликнула Полина.

И с этим звоном колокольчика в библиотеку ворвался еще какой-то шум. Несвязные речи, громкое непонятное пение, шумные, но неразборчивые речи – они славно погуляли. Дверь в кабинет Фетисова резко распахнулась, и в нее притопала компания из шести человек. Они прошли к Полине, вися друг на друге и поддерживая, чтобы не упасть. Каждый из них что-то бормотал про себя, а Бессонов уже засыпал на ходу.

– Вижу, вы неплохо повеселились,– сказал Василий Аркадьевич, сжав руки в кулаки.

– Еще бы, Васили-ий А-аркадье-евич,– пробормотал Влад.

– Зачем вы нас вызвали?– более менее четким голосом спросил Борис.

– Поверьте, друзья, я бы не стал отрывать вас от веселья, не будь на то веской причины, учитывая, что вы все очень устали после долгой дороги,– ответил Василий Аркадьевич.

Полина ужаснулась, увидев своих товарищей. В таком, мягко говоря, опьяненном состоянии она их еще никогда не видела.

– Полина Андреевна,– обратился к ней Фетисов,– будьте добры, откройте окна, чтобы они быстрее протрезвели, ибо я не собираюсь повторять все свои указания дважды.

«Указания»,– подумала Полина,– «значит, у Василия Аркадьевича действительно есть какой-то план».

Когда Полина открыла все окна в кабинете, в комнату вошел свежий ночной воздух. Эта ночь стала одной из самых долгих и тревожных ночей в жизни Полины. Столько событий!

– Полагаю, раз мы все в сборе, то вы можете объяснить нам, почему оторвали нас от веселья, Василий Аркадьевич,– протяжно произнес Стас, поддерживая руками Леонида Бессонова, чтобы тот не упал на пол и не заснул.

– Нет, Станислав Григорьевич,– отрезал Фетисов,– учитывая обстоятельства, ваших умов и рук для нового дела может оказаться недостаточно. Мы еще дождались не всех.

– Не всех?– Полина удивленно посмотрела на Фетисова.– Значит, должен прийти еще кто-то?

И эти кто-то уже пришли. После ее слов раздался новый звон колокольчиков.

– А вот и они,– обрадовался Василий Аркадьевич.

Дверь в кабинет снова открылась, и в комнату вошли двое. Оба этих человека были мужчинами. Один – молодой симпатичный блондин невысокого роста. Его голубые глаза сверкали таким блеском, с которым младенец смотрит на мир, окружающий его, полны надежд. В этом взгляде чувствовался немалый интеллект. Одет молодой человек был в блестящий серый костюм. Рядом с ним стоял крупный мужчина лет сорока. Рыжие волосы были завязаны в тугой узелок на затылке. Маленькая борода, пухлые щеки, круглые очки, а за ними серые водянистые глазки. Одет он был в черные брючки, черную рубашку с расстегнутой верхней пуговицей, а поверх нее надета черная жилетка. Пухлые ручонки он держал в карманах брюк.

– Благодарю вас, что не заставили себя ждать,– улыбнулся Фетисов вошедшим.

– Кто они?– поинтересовалась Полина.

Но на ее вопрос никто не ответил. Двое мужчин прошли в комнату, закрыв за собой дверь, и присоединились к своим коллегам по работе, которые сейчас из последних сил держали себя на ногах.

– Это еще кто такие?– указал Лебедев на гостей трясущимся пальцем.

– Прошу любить и жаловать, товарищи,– официально заговорил Василий Аркадьевич,– это ваши новые коллеги по работе. Громов Алексей Ильич,– Фетисов представил молодого блондина,– знает семьдесят языков…

– Семьдесят два,– поправил Фетисова Алексей.

– Извиняюсь… знает семьдесят два языка и шестнадцать, из которых – мертвые языки.

«Ого!»,– не ожидала ничего подобного Полина,-«как можно знать семьдесят два языка?! Да, еще и в таком молодом возрасте! Он же почти мальчишка!».