Почему-то стало немного грустно. А когда грустно, что полагается делать? Правильно – полагается грустить! Вот и я сел на скамейку у подъезда и загрустил. Спросите, о чём я вдруг загрустил? А я не знаю. Просто загрустил и всё! Вот сидел так один на скамейке и грустил. Долго грустил. Целых две или три минуты, пока не пискнул сигнал открывшейся двери подъезда, и оттуда не появилось незнакомое мне существо лет девяти или десяти. Скажу вам, всех представителей мальчишечьего племени в своём подъезде я знаю поимённо и чуть ли не с детсадовского возраста, а то и раньше. Но этот представитель племени юных охламонов мне был незнаком.

Буквально вижу, как возмущённо оскорбились некоторые читатели, в основном, конечно, взрослые. Как это я посмел незнакомого мальчика сразу причислить к охламонам, ведь в их понятии это бестолковый, ленивый, и к тому же неопрятно одетый человек. В общем – что-то этакое отрицательное. А вот напрасно возмущаются! Если разобраться, слово «охламон» совсем даже не оскорбительное и не несёт в себе чего-то отрицательного. Корни у этого слова греческие. Есть у них такое слово, как «охлос» означающее в переводе на наш язык «толпа» или «масса людей». Есть у них и слово «монос», означающее по-нашему «один». Вот и выходит, что «охламон» это просто «один из толпы» или «один из массы». Поэтому, если назвать человека охламоном, это совсем не значит оскорбить или унизить его. Проще говоря, охламон – это один из многих, или, коротко, «один из».

Ну, так вот: появившийся из дверей «один из…» вовсе не был похож на какого-то оборванца или неряху, часто ассоциируемых с вполне благородным и благозвучным словом «охламон». Этот представитель мальчишечьего племени был вполне интеллигентного и опрятного вида.

Худенький мальчуган был одет в новую белую футболку, заправленную в серые трикотажные шортики, по современной моде несколько длинноватые, белые носочки и такие же кроссовки. На левой коленке темнела недавно полученная болячка. Честно говоря, я в своей жизни очень редко встречал мальчишек, у которых не были бы ободраны коленки. Этот человечек не был исключением. Наиболее вероятная причина болячки была в руках мальчика – он вышел с самокатом.

Едва он посмотрел в мою сторону, у меня что-то ёкнуло в груди. На меня глянули необычайно большие для обычного мальчишки серые глаза с большими, как крылья бабочки, ресницами. Несколько растрёпанная причёска его скрывала уши, нос курносый, тонкие губы. Прикрыв глаза, я попытался прогнать наваждение, уж больно сильно мальчишка был похож на героев недавно законченной книжки. Именно такими большеглазыми были мальчишки-эльфы. Слишком я увлёкся своими книжными героями, что они мне теперь в каждом уличном ребенке видятся! Вот открою сейчас глаза, наваждение исчезнет и мальчишка будет самым обычным!

Открыл. Наваждение никуда не делось. То есть никакого наваждения не было, а мальчик был. Всё тот же большеглазый и красивый. Шальная мысль тут же прилетела в голову: «Интересно, а ушки у него острые или нет?» Но я тут же устыдился и прогнал её.

– Здрасьте! – звонким голосом поздоровался мальчик и улыбнулся обаятельной улыбкой.

– Здравствуйте, молодой человек! Позвольте поинтересоваться, вы кто?

– Я тут живу. Уже неделю целую.

– Во как! А я и не знал! Один живёшь или с родителями?

– Мама, папа, сестрёнка и я. Мы тут квартиру купили и переехали.

– Ага, понятно! В двадцать седьмой квартире, значит?

– Да.

– Ну и я тут живу. Можешь звать меня дядя Витя, а как мне тебя называть?

– Матик, – сказал мальчишка, ойкнул, смутился и тут же поправился: – Матвей, то есть… Это сестрёнка меня так называет, ну и мама тоже.