– Ребенок? Какой ребенок?

– Константин, – ответил Кит несколько удивленно. Кого же он еще мог иметь в виду? Шестилетнего сына государя Императора, будущего наследника Престола. Час тому назад элитные солдаты Синдиката при поддержке штурмовиков боевого крыла Народного Трудового Альянса приступили к штурму Дворца, и Киту пришлось срочно отправлять туда своих людей, надеясь, что они, проявив чудеса выдержки и героизма, смогут вызволить царственное дитя из этого грохочущего, пылающего, осажденного ада.

Беспорядки вспыхнули в столице еще в середине октября 512 года Освобождения, и, стало быть, продолжались уже три с половиной месяца. Хотя Терри все это время смотрела новости и видела провокаторов и революционных демагогов, вещающих о скорой смерти диктатуры и собирающих вокруг себя многотысячные толпы сочувствующих граждан, она до последнего надеялась, что обойдется. Но не обошлось. Совершенно выбитая из колеи жуткими известиями, Терри даже не нашлась, что и сказать. Машинально убрала грязные тарелки и столь же машинально принялась варить кофе.

– Но что же государь? И государыня?

Что мог Кит ответить. Только развести руками.

– Значит, они во Дворце? Почему же они не бежали? – прошептала Терри.

– Есть такая категория людей. Похожи на страусов. До последнего прячут голову в песок, надеясь, что все чудесным образом обойдется. Хорошо хоть, еще государыня вняла голосу рассудка и любезно позволила мне спасти ребенка.

– А она сама?

Кит утомленно покачал белокурой головой. Последние две недели, справедливости ради, он лично вел переговоры с императрицей, пытаясь уговорить ее бежать, обещая ей свою полную поддержку и защиту, но, к сожалению, потерпел крах. Она лишь твердила ему, что останется и погибнет рядом с государем, коли так суждено Богом.

– Глупейшая курица, – сказал Кит в сердцах, – ну, прямо как ты, Тереза.

– Но ведь государь – ее супруг! На ее месте я бы тоже осталась и почитала за счастье умереть рядом со своим мужем… с тобой… так я думала… прежде.

Кит скривился. Предыдущие четырнадцать лет, с тех пор, как ему исполнилось девятнадцать, он возглавлял крупнейшую промышленную корпорацию Империи, и был человеком деловым, не склонным к дешевым сантиментам. К чему умирать, когда можно было жить, драться и мстить? А, насладившись предсмертными корчами врагов, благочестиво помолиться за их погибшие души.

– Было бы ради чего умирать! – проговорил он сквозь зубы. Лицо его сделалось жестким, будто высеченным из куска мрамора. – Запутавшийся, параноидальный старик, который своей слабостью и малодушием поставил под удар не только жизни своих близких, но и жизни сотен миллионов подданных.

– Не говори так… это жестоко.

– Наверное, ты перестанешь быть настолько великодушной, если припомнишь, как благой Василевс подослал к нам наемных убийц.

Терри замолчала и подала ему кофе, крепкий и сладкий, как он любил. Чтобы не свалиться замертво от переутомления и постоянного недосыпания, Кит поглощал эту жидкость буквально галлонами. Терри порой не понимала, почему он до сих пор не впал в сахариново-кофеиновую кому. Но, похоже, их милости угрожала смерть от куда более зловещих и противоестественных причин.

– Значит, ты все же решил ехать к Сэйнту? – спросила она после длинной паузы.

– Да.

Мятежный губернатор Дезерет, Сэйнт, некогда носивший прозаическую фамилию Смит, последние три десятилетия являлся непреходящей головной болью имперских властей. Безумный пророк, самозваный мессия, певец Красного Ангела, Отца Аваддона, Сэйнт жаждал независимости для Особых Территорий Империи и создания на их основе собственного государства, со своим правительством и церковью. Сэйнт не просто восстал против тирании имперских властей. Из праха и пепла он возродил и напитал новой жизнью древнюю секту Свидетелей Страшного Суда. Они истово веровали, будто однажды человечество сгорит в пламени Страшного Суда и, очистясь святым огнем, возродится в обличье Священного Роя под бессменным водительством их безжалостного, всевидящего и карающего божества. Терри понятия не имела, что означала эта религиозная чушь. Означала ли она хоть что-нибудь?