– Контрреставрация, – цедил благой Василевс, с отвращением разглядывая депутатов, причем отчего-то обеих фракций, – в былые времена я бы лично вас всех перевешал на Центральной площади нашей прекрасной столицы, Форта Сибирь. Одного за другим… одного за другим…

Депутаты краснели, как маленькие девочки, пойманные нянькой за воровством варенья, и тупились, стараясь не глядеть друг на друга. Им было стыдно. И поделом.

– Урезание расходов на содержание аппарата Отдела Благонадежности? – благодушно усмехался директор Отдела Благонадежности Блэк Холлис, заглядывая на парламентские слушания. – Да вы, никак, тут все, как один, подкуплены явными и тайными врагами Великой Империи? Ничего. Я с вами разберусь. И… одного за другим, одного за другим…

Глава Священного Трибунала, архиепископ Райт, заглядывая на парламентские слушания, обычно не говорил ничего. Да и что тут можно было сказать? Вот и милосердный пастырь заблудших душ и овец молчал, печально, но красноречиво перебирая четки (которыми, как ходили ужасные слухи, лично душил особо ярых еретиков) и, видимо, возносил небесам молитвы за всех этих нераскаявшихся грешников… прежде чем их… одного за другим… одного за другим…

– Политика социального умиротворения, – рявкал Кит, вышвыривая из кабинета очередного профсоюзного босса, разжиревшего, как боров, на вышеупомянутой политике, – прости и помилуй их, Боже, ибо не ведают, что творят. Потому что если ведают… тогда я сам… одного за другим… одного за другим…

Итак, одним безмятежным солнечным утром, приехав на работу, их милость несказанно поразился, увидев у главного входа в Копилку сонмы репортеров. Еще больше он поразился, когда представители прессы забросали его вопросами, когда он собирается покинуть ряды Консервативной Партии и вступить в ПНДП, а также – что он думает по поводу грядущих выборов на пост губернатора Салема.

– Что? Какие выборы? Вы белены объелись?

Прежде чем Кит далеко не грациозно успел сесть в огромную, вонючую лужу, из недр Копилки выпорхнул лорд Торнтон, первый исполнительный вице-президент «Ланкастер Индастриз», и принял огонь на себя, преданно заслонив лучшего друга и, по совместительству, обожаемого босса, широкой грудью.

– Ричард, что стряслось? – чуть позже осведомился у него Кит, когда Торнтон, отбившись от прессы, явился в кабинет.

– Твой зять. Такой, если помнишь, не красавец, но очень симпатичный…

– Так. И что натворил мой симпатичный зять? Что за ажиотаж?

Ричард протянул ему миниатюрный черный футляр с пленкой.

– Вот. Запись девятичасового выпуска вечерних салемских новостей, местное отделение Три-Ви канала ИСТИНА инк. Герр Джерсей и герр Таггерт объявляют о том, что будут баллотироваться от ПНДП на грядущих губернаторских выборах и озвучивают основные постулаты своей предвыборной программы.

– А?

Торнтону пришлось повторить, причем дважды. Кит глухо застонал.

– Что за чертовщина?! Какие выборы?! Нет, нет. Я помню, Гордон мне говорил про какие-то выборы, но ничего говорил о том, что собирается куда-то баллотироваться. И что еще за Таггерт? Впервые слышу.

– Один из салемских богатых лендлордов, кандидат от Партии Новых Демократических Преобразований на пост губернатора Салема. Твой зять собрался баллотироваться с ним в тандеме, соответственно, на пост первого вице-губернатора. Короче, посмотри, тебе понравится, – пообещал Ричард, с усмешкой загружая пленку в Три-Ви-бокс.

Кит уставился на экран. Что тут могло понравиться? Зрелище производило гнетущее впечатление… попросту ужасающее.

Нет, с Гордоном-то как раз все было в полном ажуре. Его честная, открытая, порядочная физиономия смотрелась на экране великолепно. Он прекрасно знал, как держаться перед камерами, у него наличествовал большой опыт публичных выступлений, отлакированный годами успешной адвокатской практики, речь его была гладка, легка, но не легковесна, спокойна и убедительна. Кроме того, он и впрямь был очень симпатичным.