Я шла, и странные чувства раздирали мне сердце, то ли радость, то ли печаль, то ли тревога, зовущая все дальше и дальше… неуемно беспокоящая, как тупая зубная боль, как повторяющийся, тягостный ночной кошмар, бессмысленностью и навязчивостью своей тягостный.

Да и могло ли быть иначе здесь, в городе, рожденном моим, но который я узнавала так поздно, в городе, где зачавшие меня любили друг друга и были разлучены, были вместе и разошлись, были счастливы и узнали горе, в городе, где жила и властвовала, и наслаждалась властью женщина, желавшая меня убить?

Я старалась не думать об этом, но мысли мои возвращались к этому месту, как волны возвращаются к берегу.

И горечь моя была радостной, но у радости был горький вкус.

…Наконец я вошла в храм бога войны, древний и славный. Здесь не курили благовоний, потому что богу было все равно, каков воздух вокруг, если это только не воздух битв и пожарищ, и даже жрецы бога носили красное. В центре огромного пространства, устланного мраморными плитами, на высоком постаменте стояла его статуя.

Кожа бога отливала медью, и в глазницах сверкали рубины, и казалось, что очи его налиты кровью.

Сколько веков воины, уходившие на брань, оказывались у этого постамента, сколько голубей и ягнят, и овец, и тучных тельцов видел он?

Едва ли больше, чем людей, павших в его честь и славу.

Воистину, у этого бога был ненасытный аппетит!

И я сказала:

– Здравствуй, Арни, вот я и пришла к тебе.

И вознесла жертвы, и молилась.

Я молилась о мести, что, как стрелу, понесет моя ненависть, ненависть, в соли моего одиночества рожденная, слезами сиротства моего вспоенная!..

И когда я вышла из храма бога войны, странная сила поддерживала меня, но дух мой был тверд, и я ни в чем не сомневалась.

В святилище, кроме меня, не было женщин, и когда я уходила, за мной последовал один человек. Он был темноволос и темноглаз, и на нем была желтая куртка и красные штаны, так что я подумала: «Уж не шута ли встретила я здесь?»

– Как странно видеть в таком месте столь юную и прекрасную особу… – начал он.

– Да, – сказала я и накинула чары Кумушки Марты, теперь я стала незаметной, и он должен был отвести от меня взгляд. Я ни с кем не хотела разговаривать.

И я отправилась домой. Я очень устала и больше всего на свете хотела спать.

И в «Приюте принцессы» это мое желание осуществилось самым чудесным образом. В мансарде меня ждали свежие простыни, горячий чай и сны, призванные то ли напомнить об иллюзорности бытия, то ли разжечь желание воплотить эти иллюзии в реальность…

Не знаю. Я никогда не могла толком разобраться с этой диалектикой.

На следующий день я продолжила свое знакомство с городом. Я купила карту в ближайшей лавочке, торговавшей товарами для туристов, завела машину и отправилась к точке, где сходились все дороги Кайны – королевскому дворцу.

Пожалуй, это сооружение действительно способно было поразить воображение.

Впрочем, едва ли больше, чем другие чудеса этого города.

И такие мощные чары шли от его древних стен, что чувствовались за милю, раньше я даже не подозревала, что подобное вообще возможно. Нечего было и думать, чтобы проникнуть внутрь.

Если честно, подобные планы смутно роились у меня в голове с самого начала – ну что ж, теперь можно было точно сказать им «прощай». Наверное, защита дворца выстраивалась веками, я не могла бы представить ни одного существа, способного на такое в одиночку…

Правда, еще недавно я не могла вообразить и волшебство такого класса – но это уже частности.

Ну а кроме того, дворец охраняли люди. Поскольку мода на дворцовые перевороты и восстания в королевстве никогда не проходила, августейшей династии приходилось обороняться не только от чародеев.