– Магистр Витбольд, – улыбнулся рыцарь. – Вы ничего не понимаете. Теперь в моем распоряжении есть лучший адмирал – это ты, и лучший полководец в этой части Европы. С такими картами можно играть. А солдаты найдутся.
Глава 5
«Ничто так не связывает руки, как крепкое рукопожатие!»
Савва Морозов
Лис выглянул в коридор и опасливо поглядел по сторонам.
– Тебя никто не видел?
– Слуга на входе в гостиницу, – сознался Камдил.
– Это хреново.
– Что за таинственность? Ты здесь решил устроить подпольный фальшивомонетный двор?
– Идея светлая, – хмыкнул Лис. – Вижу, общение со мной сделает из тебя человека. Но тут ведь такая кака с маком получается: поскольку мы с тобой официально в замке проживаем, этот приют отшельника я снял вроде как для лирических свиданий с прелестными девицами.
– И немало в том преуспел.
– Исключительно для конспирации, – Лис выставил перед собой ладони в отрицающем жесте, – мы беседовали о поэзии Кафки.
– Кафка не писал стихов.
– То-то я чувствовал, беседа не клеится, все в койку тянет.
– Ладно, бог с тобой и с Кафкой. Хотя тут могут быть сомнения. Мне-то зачем прятаться?
– Капитан! Ты наивный, как барашек на лугах счастливой Аркадии. Я же снял эту комнату для свиданий. И тут появляешься ты, гремя бронёй, сверкая блеском стали. Шо о нас подумают?!
– А что подумают? Что я пришел гневно пресечь твои бесчинства. Буквально, положить конец…
– Стоп! Стоп! Стоп! Вот об этом лучше не начинать. Лучше расскажи, что там старина Жан себе думает?
– То, что герцог думает себе – он никому не говорит.
– Ага, и поэтому остаётся невыясненным, думает ли он вообще.
– Лис, ты спросил, дай мне ответить! Его высочество с недоверием отнёсся к известию о том, что император Мануил, которого он совсем недавно принимал в этом же замке и изволил потчевать, как дорогого гостя, что император, с которым он охотился в здешних лесах, император, которого он называл братом, вдруг перешёл на сторону Тамерлана. Он ждёт официальных известий.
– Ага. А покуда наша венгерская прима султанского гарема поёт ему в уши, какой Тамерлан душка и, буквально, любитель всего прекрасного. Кстати, о прекрасном! Вальдар, ты заметил, шо, когда на пиру воробушки крылышками бяк-бяк-бяк-бяк, свечечки затушили – герцог, как водится, бесстрашно пытался завладеть рукой вышеупомянутой прекрасной дамы?
– Честно говоря, не заметил, – сознался Камдил. – Не всем же видеть в темноте как кошка.
– Попрошу без инсинуаций. Как лис! Меня, Рейнара Л'Арсо Д'Орбиньяка, сравнивают с каким-то заменителем кролика!
– Ты начал рассказывать.
– Ну да. Немая сцена по Гоголю. Народ визжит. Птицы с перепугу гадят. Свечи гаснут и тухнут…
Лис сделал глубокомысленную паузу, затем начал с подвыванием:
– В кромешной тьме Жан Бесстрашный тянет свои рыцарственные грабли к нежным перстам этой прелестной девы, этой звезды Востока венгерского разлива и та, будто опешив в первое мгновение, не решается провести освобождение от захвата с последующим броском и выходом на болевой. Но потом, вдруг, словно почувствовав, как убивается в этот момент Баязид, выдёргивает свои тонкие пальчики из герцогских переносных тисков и мечет в герцога взгляд, от которого начинают дымиться гобелены за спиной его высочества. Можешь сходить посмотреть: еще вчера на нём была сцена охоты, а сегодня они уже там жарят дичь.
– И что с того, – пожал плечами Камдил.
– Капитан, я тут шо-то не вдуплил. Кто у нас спец по куртуазным вытребенькам?
– Причем тут куртуазия? Жан Бесстрашный – видный мужчина. Анна тоже безмерно хороша собой…
– Амор-р-р, – протянул Сергей и зыркнул куда-то в сторону потолочных балясин. – Это и ежу понятно. Не о том же речь. Она ж нарочно его подманивает, а потом отталкивает. С понтом: «Ах, я не такая! Я жду трамвая!» Но, поскольку до первого трамвая в Дижоне ещё лет пятьсот, то шо-то это ж значит?