– Стража! – возмущённо заголосил бургомистр.

Горожане свистели и улюлюкали, понимая, что наступил истинный праздник, и невесть когда еще удастся посмотреть на такую замечательную казнь. Да и удастся ли? Будет о чём рассказать детям и внукам.

Стражники, лучше бургомистра оценившие воинские навыки громадины-бородача, вяло подчинились команде, опасливо поглядывая на меч у бедра невесть, откуда взявшегося чужестранца.

– Стойте где стоите, – командным голосом рявкнул тот и стражи порядка не замедлили воспользоваться случаем подчиниться четко изложенному приказу.

– Я – Мишель Дюнуар, барон де Катенвиль, – во всеуслышанье объявил бородач с таким видом, будто это имя должно было открывать ворота в Европе так же легко, как мифический «Сезам» – скальную твердь перед Али-Бабой. – Я привёз в Гамбург папское помилование для всех этих господ.

– Какое ещё помилование? – должно быть, не совсем придя в себя от возмущения, завопил бургомистр.

– Да какое угодно. Вот от папы Бонифация IX из Рима, – жестом фокусника Мишель Дюнуар извлёк из рукава пергамент с красной печатью. – Вот – от его святейшества Бенедикта XIII из Авиньона. Потрудитесь снять оковы.

– Но этого не может быть! – возмутился городской голова.

– Многого на свете быть не может. И всё же есть. Однако этот концептуальный вопрос теологии мы оставим на рассмотрение кафедры философии богословского факультета Сорбонны. Я же здесь с простой и понятной целью: эти люди помилованы, и я их забираю.

– Как бы не так!!! – Вне себя от негодования воскликнул бургомистр. – Не для того мы ловили их столько лет, чтобы отпустить!

Мишель Дюнуар покачал головой, хлопнул в ладоши и произнес судьбоносное:

– Мда.

Ожидавшие сигнала на всех крытых галереях ближних домов, на крышах, даже на окнах магистратуры, стали появляться лучники. Волчьи шапки и недобрые взгляды раскосых глаз производили на ошарашенных горожан отнюдь не меньшее впечатление, чем грозные луки с наложенными на тетивы стрелами.

– Я так понимаю, – продолжал гигант, – что налицо мятеж против власти наместника Святого Петра… Полагаю что дело кончится интердиктом.

– Да, но… – меняя тон, заскулил бургомистр.

– Да, – подтвердил Мишель Дюнуар. – Без «но». Я готов забыть об этом прискорбном инциденте, если славный город Гамбург или уж, как вы там договоритесь, весь Ганзейский союз, оплатит 10 вооруженных быстроходных кораблей для этих господ. В свою очередь могу обещать, что вы никогда не увидите их на берегах Балтийского моря. Я внятно излагаю свою мысль?

– Как скажете, монсеньор. Как скажете. – понурил голову бургомистр. – Снять оковы.

Ночь была туманной. Одна из тех сырых ночей, когда в небе не видать луны, и даже волкам становится тоскливо. Вот и сейчас их разноголосый вой разрывая души, плыл над округой, и туман за пределами освещенного пламенем круга то и дело вспыхивал желтыми огоньками волчьих глаз.

– Не нравится мне этот барон, – помешивая уголья в костре сломанной веткой, пробормотал угрюмый детина обличьем не слишком похожий на доброго прихожанина. – Какой-то он…

Мужчина замолчал, подыскивая слова:

– Не такой.

– Что ты имеешь в виду, друг мой, – ответил ему второй, разительно отличающийся от мрачного верзилы-собеседника. – К обличью его больше пошла бы академическая мантия, нежели подложенная стальными пластинами бригандина.

– Ну вот ты, магистр Вигбольд, хоть и образованный, но сразу видать – наш. А этот… Вот он вроде и барон, и все у него как у барона. Вот только чует моё сердце, не барон он.

– А кто же?

– А бес его знает. Я таких людей прежде не встречал. Но чтоб вот так прийти на ратушную площадь Гамбурга и толпу во главе с бургомистром об колено сломать… Не вяжется это у меня.