– Что это значит?

– К куртке и сапогам прилагалась голова: золотые кудри и синие глаза, как говорят местные девушки, – Тимша даже глаза закатил, изобразив молодых жительниц Синего леса, которые все, без исключения, были влюблены в охотника, – ну и все прочее. Хотя я в твоем лице никакой красоты не вижу.

– То есть это был я? – уточнил Синигир, пропустив укол зверолова.

– Это был ты. А теперь скажи, зачем…

– Это был не я! – прервал зверолова охотник, слегка повысив голос, – послушай меня! Вчера я пришел домой позже обычного, вернее, намного, намного позже: засиделся с приятелями в «Колючей елке». Я думаю, до рассвета оставалась пара часов; так вот, я пришел домой, свалился и уснул мертвым сном. Утром, встав с постели гораздо позже восхода солнца, сразу же затопил печь, вымылся, надел чистую рубаху и…

На этом месте Синигир прервал рассказ: он едва не проговорился, что после купания разложил тесто по формам и отправил в печь.

– …И приготовил завтрак. Потом мне принесли от кузнеца из Бурой пустоши вот этот нож. Потом явился ты. Я не гулял по лесу! Все утро я находился дома. Вот доказательства: чистая рубашка, мокрые волосы, горячая печка, завтрак, нож. Спроси у посыльного – он передал мне нож и взял деньги. Когда бы я успел все это сделать, бегая по лесным тропам, ведь проснулся я не с первым, и даже не со вторым лучом солнца.

– Да-а… – с сомнением протянул юноша и налил себе чаю в крошечную чашечку, – ты скрылся в лесной чаще, и прийти сюда намного раньше меня тебе вряд ли бы удалось.

– Я не скрывался в чаще. Это был не я. Я устал повторять.

– Тогда кто? Кого я видел? В твоей одежде, с твоим лицом – и не ты?!

Синигир прошелся по балкону туда-сюда, отметил про себя, что должен уже отправляться на охоту в северную часть леса, как планировал вчера.

– А тебе не могло все привидеться? Ты…

Синигир опять вовремя замолчал, оставив на кончике языка слова о неравнодушном отношении юного зверолова к охотничьим подвигам.

– С чего бы мне такое виделось?

– Но у меня нет другого объяснения, – развел руками Синигир, – ты ведь честный и благородный малый, и всегда говоришь правдиво и прямо (Синигиру очень хотелось добавить, что эта прямота, особенно касающаяся охотников, ему порядком поднадоела, но сдержался), я в этом ни мгновения не сомневаюсь. Но я тоже говорю правду!

– Но, если я прав, и ты прав, что же все это значит? – озадаченно уставился на охотника Тимша.

– У меня нет на этот счет никаких предположений. Если тебе не приснилось, а ты утверждаешь, что не приснилось. Так? – охотник внимательно посмотрел на собеседника.

Юноша потряс головой, всем видом показывая: да, так!

– Ну, вот… непонятно все это. Стоит хорошенько подумать, сохранив пока все произошедшее в тайне.

– Почему? Нет, нужно рассказать. Может, звероловы найдут разгадку?

Тимша уже представлял, как поведает звероловам из Синего леса поразительную новость: охотники теперь шарят по их ловушкам!

– Потому что мы оба глупо выглядим в этой истории! – воскликнул охотник.

– Ну, ты-то – да, конечно, очень глупо выглядишь. А я почему глупо выгляжу?

– Да потому! Я-то верю тебе. Верю: ты видел… только не знаю: что или кого. Но никто не отнесется серьезно к твоему рассказу о том, что охотники по утрам ходят по тропам звероловов.

Тимшу смутила проницательность Синигира, угадавшего его мысли. Он готов был согласиться с более опытным охотником и только из упрямства спросил:

– Почему?

– Сочтут это мальчишеской выдумкой, чтобы насолить мне, ведь все знают: ты не слишком меня жалуешь.

Ах, Синигир! Все утро он разрушал неудачными словами с трудом создаваемый мостик доверия между собой и соперником. Слова о «мальчишеской выдумке» рассердили почти совсем успокоившегося юношу. Он встал в горделивую позу и, вызывающе вскинув голову, чтобы казаться выше ростом, спросил: