Затем, скинув с плеч плащ, бросил его Тимше, легкая куртка которого годилась лишь для ласкового Синего леса.

– Благодарю! – закутываясь в черный теплый плащ, пробормотал юноша.

Троица пришпорила лошадей и вскоре повернула налево. Вокруг бушевала непогода, серые облака заполонили небосвод – солнечного дня как ни бывало. Под скользящими копытами лошадей чавкала грязь – путникам невольно приходилось сдерживать их бег.

Когда, наконец, в пелене дождя мелькнули домики деревни, путешественники и их кони успели совсем промокнуть, устать и проголодаться. Таверна «Козочка» расположилась у обочины дороги, невысокий забор охватил ее кольцом. Под деревянным навесом толпились овцы и козы.

В таверне стоял гул голосов – из-за дождя козопасы собрались здесь за кружкой горячего ромашкового чая.

– Какой ливень! В Синем лесу такого не увидишь. Дождей у нас почти не бывает, а если вдруг пойдет дождик, то тихий и ласковый, и солнце не перестает светить. А ветер в Синий лес залетает редко, да и он гуляет высоко, у самых верхушек вековых елей, – снимая плащ и мокрую куртку, говорил зверолов.

Он потряс по-собачьи головой, рассыпав по сторонам дождевые капли.

– Нужно сесть ближе к огню, – оглянулся вокруг Синигир.

Путешественники выбрали стол у камина, где оказалось три свободных места, хотя там уже сидели посетители, вернее, посетительницы: две симпатичные пастушки.

Они с интересом, стараясь, впрочем, этого не показывать, делая вид, что им все равно, отнеслись к появлению незнакомцев. Девушки поправили непослушные кудряшки, выбившиеся из-под шапочек с затейливым узором, выпрямили спинки, зашушукались, то и дело посматривая на присевших за стол путешественников. Однако те не обратили на кокеток никакого внимания: усевшись, они попросили еды, какая имеется, и горячего травяного чая. Ели в полном молчании грибной суп и пироги, с удовольствием подставив промокшие спины огню, ярко полыхавшему в камине. Даже Синигир не изъявил желания съесть что-нибудь вкусненькое.

Девушки вскоре оставили попытки привлечь внимание путников, а может, их отпугнул мрачный вид Мура, но пастушки забыли о соседях и принялись болтать дальше.

– Говорят, будто бы это все ночью случилось, – щебетала розовощекая блондинка.

– А я знаю, что утром, – возразила рыженькая.

– Уж шуму было! – продолжила блондинка, пропустив слова собеседницы мимо ушей, – я даже на лугу услышала.

– Да уж, такого никто в деревне сроду не видывал, – закивала рыжеволосая и принялась за пирог.

Воспользовавшись тем, что рот товарки был занят, блондинка затараторила:

– Говорят: дед до сих пор дрожит от страха, лежит под лавкой ни жив ни мертв, все пожитки в поле бросил. А еще говорят, будто бы дождь хлынул, а потом – раз! И все! А я купила новые ленты! С этими чудесами совсем забыла показать.

– У кого купила? – перестала жевать рыженькая пастушка.

Однако ответить розовощекая болтушка не успела ответить: Мур повернулся в сторону девушек и строго спросил:

– О чем это вы?

От неожиданности обе вздрогнули и одинаково округлившимися глазами уставились на сурового углежога.

– О лентах! Она… – рыжая ткнула пухлым пальцем в блондинку, – купила новые…

– Нет, не о том! – голос Мура звучал как будто мягко, но так зловеще, что девушки совсем перепугались, растерялись и, казалось, клещами из них слова уже не вытянешь.

– Вы говорили о каком-то необычайном событии?

Мур, как ни старался говорить вкрадчиво и спокойно, – девицы упорно молчали.

– Что же за чудеса у вас приключились? – не оставлял Мур попыток добиться от подружек хоть звука.

Однако пастушки только смотрели на углежога, словно воды в рот набрав. Тот начал терять терпение – рука его сжалась в кулак, голос все еще звучал сдержанно, но вот-вот готов был загреметь на всю таверну: