– Сейчас проясним.

Синигир, не сводя глаз с черного всадника, передал Тимше разговор с углежогом.

– Он уговаривал меня ехать сразу в Дювон, а теперь вот зачем-то догоняет, – заключил охотник.

– Почему сразу не рассказал? Я думал: ты его подговаривал, чтоб избежать визита к знахарке.

Между тем черный конь мчал хозяина, и уже ясно можно было различить фигуру всадника, хотя лица не было видно.

Путешественники примолкли, ожидая преследователя. В пустоте пасмурного пейзажа беззвучно, но стремительно приближающийся всадник казался ненастоящим, сказочным и, действительно, похожим на большую черную птицу.

Через несколько минут зверолов понял: Синигир не ошибся. Их действительно догонял Мур.

Он, подлетев к стоящим, легко спрыгнул с разгоряченного коня – черный плащ взлетел, словно Мур взмахнул крыльями, потом опустился. Помедлив мгновение, Мур вплотную приблизился к встревоженным путникам.

На мрачном лице углежога ничего нельзя было прочитать – зверолов и охотник ждали, что же он скажет. Но так как преследователь не спешил начать разговор, Тимша, не выдержав, начал первым:

– Что случилось, Мур? Ты нас догонял или тоже к знахарке едешь?

Мур не ответил, смотрел в даль болот, сурово сдвинув брови. Молчание затянулось, даже Тимша, не говоря ни слова, смотрел в непроницаемые глаза углежога, словно завороженный. Теснились на небе серые облака, не пропуская лучи солнца, ветер посвежел, усилившись, играл полами длинного плаща Мура, грозил сбросить капюшон с его головы.

– Вы удивлены, – наконец проговорил Мур, – но я хотел, вернее, вынужден, поговорить с вами.

Он был мрачен и хмур – путники не стали возражать, а просто ждали, как Мур будет действовать дальше. Углежог же, к их удивлению, попросил зверолова еще раз подробно рассказать, что именно тот видел ранним утром в Синем лесу.

Тимша не заставил себя упрашивать и бодро начал:

– Звероловы отправляются в лес с первым лучом солнца…

Мур терпеливо слушал о том, как звероловы ставят ловушки в тех местечках леса, которые только они знают, как по утрам забирают добычу.

Когда зверолов на мгновение замолчал, переводя дух, Синигир воспользовался паузой и заметил, указывая на горизонт:

– Я пока не очень понимаю, Мур, твоего интереса к жизни звероловов, но то, что день истекает стремительно, вижу хорошо: вон, горизонт скоро потемнеет. Провести же ночь на болоте мне совсем не хочется.

Углежог бросил на охотника мрачный взгляд и обратился к Тимше:

– Прошу: расскажи, только очень подробно, именно про то утро. Как увидел вот его.

– Синигира? – уточнил Тимша.

– Да то был не я! – воскликнул охотник нетерпеливо.

– Он говорит, что не был в лесу, – развел руками Тимша, – а как же не был, если был!

– Ты видел его?

Тимша принялся подробно объяснять про особенные охотничьи сапоги и куртку.

– И самое главное: перед тем, как скрыться, он повернулся – я рассмотрел лицо! Лицо Синигира, – таинственно закончил Тимша и, переведя дух, вопросительно уставился на Мура.

Тот же в глубокой задумчивости опустил голову – капюшон скользнул вниз, отгородив своего хозяина от собеседников.

Ветер стал еще сильнее; пропитанный болотной сыростью, теперь он пронизывал насквозь.

– А потом охотник пропал, исчез, – продолжил Тимша, – я бросился за ним в чащу, а он словно растворился.

– Скажи, – углежог поднял голову и вперил в юношу горящие глаза, – а утро было пасмурное?

– Это имеет значение? – вмешался охотник.

– Да! – с металлом в голосе отрезал углежог.

– Нет, солнце всходило и… – растерянно пытался пояснить Тимша.

– Отвечай толком! – грозно потребовал углежог.

Ветер, наконец, добился своего: скинул с головы капюшон и принялся трепать черные длинные кудри, но Мур не обращал на это внимания: застыв в ожидании ответа, словно решалась его судьба, он хмурился, а темные глаза углежога полыхали мрачным огнем.