В некоторых домиках зажегся тусклый свет, на улицу были вынесены фонари. В их неверном свете зверолов и охотник смогли лучше рассмотреть углежогов, которые глухо переговариваясь, тянулись из своих земляных нор к повозке, нагруженной лесом.

Когда Мур говорил о нелегком ремесле углежогов, он не преувеличивал. Печать тяжкого труда лежала на их сгорбленных плечах, безрадостных лицах. Они шли не спеша, словно не имели сил для этого. Те, что постарше, время от времени покашливали. Но и не удивительно: воздух просто пропитался гарью. Углежоги подходили к Муру, почтительно кивали, похлопывали по толстым бревнам в знак одобрения.

Вновь появился старик, встретивший путников, теперь он держал фонарь, и, тяжело дыша, проговорил:

– Пойдемте, люди добрые, я провожу вас.

И, не дожидаясь ответа, забрал у них коней и, приговаривая что-то сквозь кашель, исчез в ночи, словно растворился в темноте. Тимше и Синигиру осталось лишь отправиться за ним. Старик уверенно шагал по невидимой дороге, товарищи, спотыкаясь на кочках, едва поспевали за проводником.

– Куда он нас ведет? – пробормотал зверолов, – мы все дальше от хижин.

– Раньше надо было вопросы задавать, а теперь иди и не спрашивай, – прошипел в ответ охотник.

– А чего «раньше»? Кто же знал? Но я считаю: не надо думать о плохом, – Тимша даже приостановился, желая развить мысль, но Синигир пихнул его, и зверолов зашагал еще быстрее, стараясь держаться за стариком и не сходить с тропы.

– «Не думать»! Это ты у нас не думаешь! Дал повозку незнакомцу и к знахарке какой-то поехал, – бурчал Синигир, обращаясь к спине товарища.

Шли они, поворачивая то влево, то вправо. Порой казалось, будто они повернули назад. Однако воздух постепенно становился чище: по всей видимости, от деревни углежогов провожатый отвел путников на порядочное расстояние.

– Мы на месте, – наконец прохрипел старик.

Рошка радостно заржала, рыжий конь Синигира поддержал ее – Тимша резко остановился, Синигир тоже, при этом наткнувшись на зверолова так, что тот едва не упал.

Вдруг вспыхнул яркий свет – это старик зажег необычный громадный светильник, висевший, как оказалось, над железной дверью. Старик распахнул ее и вошел в помещение – осторожно поднялись вслед за ним на высокое крыльцо и Тимша с Синигиром.

Путники остановились у порога, рассматривая комнату, довольно хорошо освещенную круглой лампой, прикрепленной к стене при помощи черных цепей.

Единственным украшением каменных стен являлись окна с разноцветными стеклами. Посередине стоял большой темного дерева стол, вокруг него – стулья с высокими резными спинками. Справа в стене зиял огромной пастью камин, огороженный витой решеткой. Слева расположился небольшой шкаф, также темный, с затейливым рисунком на дверцах – из него старик доставал что-то, кряхтя и кашляя. Пол под ногами был выложен темно-зелеными глиняными плитками.

– Располагайтесь, хозяин сейчас придет, – объявил старик.

Он отошел от стола, где, благодаря его стараниям, уже стояли блюда со съестным, и направился к выходу.

– А наши лошади? – крикнул вдогонку зверолов.

– Я о них позабочусь, – прохрипел старик, не оборачиваясь, и скрылся за тяжелой дверью, оставив путешественников одних.

С минуту они молчали.

– Тут живет наш углежог, – не трогаясь с места, наконец, пробормотал Синигир.

– Как здесь, —Тимша помедлил мгновение, нашел слово и продолжил:

– Мрачно.

– Этот дом ему подходит, – проговорил Синигир.