писатель, член партии «Яблоко»

Автор этой книги наверняка ее не планировал, когда пять лет назад писал одну из первых своих статей на эту тему: «Газоскреб». (Название это прижилось и ныне уже фольклор). С тех пор журналист Борис Вишневский успел стать одним из признанных лидеров движения градозащитников, в частности, движения за спасение Петербурга от его тотального и знакового унижения сговором петербургской администрации и компании «Газпром» посредством сооружения 400-метрового то ли фаллоса, то ли газового факела напротив Смольного собора.

В жизненном и профессиональном опыте, в лице и фигуре Вишневского органично сочетаются деятель (борец) и летописец. Причем летопись складывается из создаваемых им публицистических документов борьбы и гражданского сопротивления, Эти документы точно фиксируют развивающуюся ситуацию и вместе тем выполняют мобилизующую и организующую роль. Филиппики Вишневского убийственны, его апологии неопровержимы.

Борис Вишневский – «Золотое перо России» – это и эрудиция, и сверхоперативность, и безукоризненный стиль, это – действие, и побуждение к действию, и осмысление действия.

Ныне предлагаемое читателю собрание статей, публиковавшихся по преимуществу в «Новой газете», наглядно демонстрирует также, что не бывает имманентно «безнадежных дел», а бывают лишь определяемые в качестве таковых. «Делай что должно и будь что будет!». Тогда, и только тогда возможна действительно заслуженная (автором, его соратниками, да и всеми нами – современниками) победа. Как, в частности, в данном случае.

К этой книге хочется обращаться за Вдохновением и Памятью, а также за Опытом, как к настоящему «Мастер-классу».

Андрей АЛЕКСЕЕВ,

социолог

Новгородский летописец сообщает, что в 1300 году шведы построили в устье Охты новую крепость и назвали ее «Венец земли».) И когда уже в наше время историк Адриан Селин обнаружил топоним «Венчище» в переписных книгах конца XV века, он решил, что это перевод шведского «Ландскрона».

Однако шведская крепость на месте новгородской стояла лишь год. В 1301-м ее взял и разрушил новгородский князь Андрей Александрович, сын Александра Невского.

Можно допустить, что иноземное имя было переведено на русский, но трудно вообразить, что память об этом переводе продержалась в народной памяти три столетья. И потому археолог Анатолий Кирпичников предположил, что Ландскрона названа по новгородской деревне, которая могла носить название Венчище. Однако деревни не окружались крепостными рвами, а именно ров древнерусской крепости, как показали раскопки Петра Сорокина, был засыпан шведами при строительстве Ландскроны в 1300 году.

Значит, новгородская крепость старше шведской.

Если «городище» – место, где был городок, «селище», – место некоего бывшего здесь селенья, а «пожарище» находится там, где произошел пожар, то «венчище» – место, где располагался некий Венец.

В синодике XVI века из новгородской Борисоглебской церкви в Плотниках: «…и у Венца избиеных от немець при князе Андреи».

Место на Охтинском мысу в 1600 году не называлось бы Венчищем, если бы оно было названо по Ландскроне.

Ландскрона – это не по названию деревни Венчище, а по названию крепости Венец.

Называние сторожевых крепостей венцами – многовековая русская традиция. При том, не книжная, а фольклорная. При Алексее Михайловиче воевода Богдан Хитрово срубил крепостцу на вершине Симбирской горы на Волге. Это место стало называться в народе «Венцом». (Сейчас так называется центральный район Ульяновска.) При этом город в низовьях Волги строился именно как город-«страж» и главным его назначением было хранить державу от вражеских набегов.