– Сейчас находится под угрозой исчезновения, – добавляет Тышко.

– Еще в летописях XII века неоднократно упоминался деревянный острог, на месте которого в конце XVI построили каменную цитадель, – продолжает бывший монах. – Называлась она Кремлем и была шестиугольной в плане, с круглыми угловыми башнями и квадратной надвратной.

Не случайно здесь поселились монахи, в случае войны защищали монастырь-крепость…

Подвел к трехэтажной постройке, в которой сейчас цех завода.

– В ней трудно узнать Иоанновскую церковь, – сказал. – Несмотря на внушительные размеры, ее одноглавый силуэт хорошо вписывался в ансамбль. После революции, когда монастырь ликвидировали, купол снесли. Церковь стала похожа на большой жилой дом.

– Здесь сейчас гараж, – объясняет Тышко, показывая на продолговатое одноэтажное здание.

Оно наполовину разрушено. Везде валяется металл, разлито масло, стены исписаны, закопчены.

– Смотреть больно на такую срамоту, – возмущается Тышко. – Не верится, что наши люди на такое способны.

Подходим к колокольне. Невольно останавливаемся, чтобы потрогать ее стены, пощупать руками историю.

И мы, и взрослые несколько минут стоим без движения. Мне кажется, что в такие минуты перед глазами проходит вся жизнь. Как на исповеди, о которой нам говорила бабушка: все хорошее и плохое.

– Теперь видите, что теряем? – обращается к нам с Надей Тышко.

– Постройки разрушаются, – говорит Петя. – На куполах нет покрытия, виднеются черные доски. Дожди и ветры убрали верхний слой штукатурки. В нескольких местах стены потрескались. Но все равно не оставляют людей равнодушными.

– Недолго им осталось стоять, – говорит Тышко. – Хоть и строили раньше добротно.

Петя добавляет:

– Здесь творилась история не только нашего городка, но и всея страны. Сначала Киевской Руси, затем государства Российского. Забыли! Все забыли!

– Короткая у нас память, – соглашается Тышко. – Вот в чем беда.

Бывший монах уже не помнит о неприятностях, которые могут ожидать, если узнают, что он пустил на военный завод посторонних людей. Увлекает нас в Иоанновскую церковь, где теперь находится цех. Здание построено прямо на отвесной кирпичной стене.

Даже то, что осталось от штукатурки на фасаде, свидетельствует о его богатой отделке. К сожалению, уже несколько десятилетий помещение не ремонтировалось. Его вроде бы проверяют на выживаемость: сколько выстоит без ремонтов. В нем такой же развал, как везде на площадке. Помещение эксплуатируют беспощадно.

Поднимаемся на второй этаж. В несколько рядов – станки. В одном месте разворочен пол.

– Посмотрите, як ваши прадеды строили, – обращается к нам с Надей Петя.

Показывает в несколько обхватов дуб.

– Сейчас в лесу такого днем с огнем не найдешь, – объясняет Тышко.

Со второго этажа смотрим вокруг. На речку, луга, озера, леса. Все лежит под нами. Создается впечатление, что парим над всем этим. Столько свободы, простора, тишины. И Вечности.

Петя задумался, смотрит вниз и уже никуда не спешит.

Выводит нас из оцепенения отец Нади:

– Хорошего – понемножку. Пора бежать.

К нашему возвращению женщины продали товар и успели походить по рядам. Сидели на возу, рассматривали покупки. В основном – школьные принадлежности: учебники, тетради, ручки, карандаши…

– Где бродили? – спросила недовольно Маша, увидев нас.

– Не представляете! – выпалила сияющая Надя. – В монастырь ходили.

– Видели собор Рождества Пресвятой Богородицы и Иоанновскую церковь, – добавил восторженно я.

– Мы волновались, куда вы запропастились, – другим тоном произнесла Маша. – И батько не предупредил.

– Думал, что успеем, пока распродадите товар, – заметил Тышко.