– Ну, по молодости лет, все мы были горячими, хорошо, если он вовремя возьмется за ум и остепенится.

– Да, храни его Аллах, пусть будет так.

После чая Каранай прилег вздремнуть, но сон не шел, на душе было неспокойно. Еще в начале октября появились слухи о бунтовщиках яицких казаках, которые собирались около Оренбурга, о том, что объявился новый русский царь* Петр III, и что казаки громят крепости и вешают офицеров. Узнав об этом, Каранай подумал: «Казакам сильно урезали вольности, соль теперь им нужно покупать, а жалованье уменьшилось, старшин, теперь, как и у нас, не выбирают, а их назначает сам губернатор. Последние указы Абей батша* сильно обидели башкир, меня везде спрашивают, почему так происходит и что будет дальше. Еще раньше запретили иметь кузницы*, что даже колесо телеги обуть непросто, ясак* отменили*, но запретили самим варить соль и заставляют покупать в магазеях – это уже слишком. Да и жаловаться теперь не кому и некуда, царица запретила жаловаться*, а что нам делать – остается надеяться только на себя. Неделю назад в аул Каранай приезжали агитаторы повстанцев, их было пять человек – двое казаков, один калмык и двое башкир, они остановились на майдане в центре аула и стали созывать народ. Жители аула видели их впервые, поэтому собралась небольшая толпа любопытных, а один из агитаторов, молодой башкир лет двадцати, стал спрашивать собравшихся:

– Как живете, кто вас притесняет, есть жалобы? – он помолчал немного, но, не дождавшись ответа, громко сказал:

– Башкиры! Говорили, что Абей батша убила своего мужа, царя Петра III и захватила царский престол. Но царь не умер, а долго скрывался, сейчас он объявился, зовут его Пугачев, а по – нашему – Бугас батша. Слушайте, сейчас я прочитаю вам его письмо к нам, башкирам, письмо это называется «Манифест»*: Я царь Петр Федорович, даю башкирам волю, свободное пользование землей, реками и угодьями, освобождаю от богатеев, захвативших ваши земли. Поднимайте народ против помещиков, захватчиков, за нового царя, гоните всех из своей земли!

– Как, говоришь, зовут нового царя? – спросил его острый на язык, Буранбай.

– Бугас батша.

– Так, значит, выходит, что он воюет против своей жены, Абей батша?

– Этого я точно не знаю, – сказал джигит и спросил у казака, по-русски:

– А кто его жена, Абей батша? Немолодой казак, подумав, ответил:

– Да, его жена царица Екатерина II – принцесса немецкой крови, она его свергла и хотела убить. Агитатор перевел, народ зашумел, а Буранбай хитро сощурился:

– Да, чудные дела творятся на белом свете, жена воюет со своим мужем с помощью армии!

– Да, выходит, что Бугас батша воюет против нее, бояр и помещиков. Башкиры, прогоним с нашей земли русских богатеев. Угнетенный народ собирается сейчас возле города Ырымбур, с нами казаки, русские крестьяне, татары и мишары, – все поднялись на борьбу! Люди слушали молча, но с агитаторами никто не пошел, тогда Караная не было в ауле, но уже знал содержание манифеста Емельяна Пугачева к башкирам, читал также и манифест к казакам*.

На следующий день в аул Каранай приехал главный старшина Ногайской дороги Алибай Мурзагулов* с охраной и младшим сыном Хураммом, молодым и статным джигитом. Мурзагулов был авторитетным человеком на Ногайской дороге, его знали и уважали башкирские старшины всех четырех дорог*, хотя с Каранаем он был знаком давно, но в его ауле был впервые. Хозяин встретил гостей у ворот:

– Ас-салляму аляйкум*, – приветствовал Алибай, протянув обе руки.

– Уа аляйкум ас-саллям, – ответил Каранай, с поклоном здороваясь с главным старшиной. После традиционных слов приветствия, они вошли в дом, Каранай представил своих жен и детей, старшие сыновья, занятые делом, в это время отсутствовали. После расспросов оздоровье и благополучии, они перешли к делу.