– Я не каннибал, – тихо возразил Гай, подставляя шею.

Всего-то делов? Так станешь! – расхохотался капрал, грохнув металлом о корзину. – Следующий!

Наконец на барже с удавкой на шее остался один лишь Шак. Все время, пока остальные освобождались от ошейников, он невозмутимо наблюдал за полицейскими, широко расставив ноги и скрестив на груди руки. Выдержав долгую паузу достоинства, Шак бросил надменный взгляд на капрала, затем, словно ожидая особого приглашения, недовольно нахмурил брови. Потрогав замок на ошейнике, подергав дуги, и, наконец не вытерпев, он нервно выкрикнул:

– Мне уже надоел этот галстук! Я долго буду ждать?!

Но капрал Харрис будто и не слышал его вовсе – пнул ногой корзину, почесал пистолетом вспотевший нос и, обернувшись к помощнику, спросил:

– Джон, мне нужно успеть к полуденному ланчу – жене обещал. Ты же меня не подведешь?

– Как можно, сэр! – подыгрывая капралу и не замечая направившегося к трапу Шака, подмигнул полицейский Джон. – Если не считаться с перерасходом топлива, то на предельных оборотах мы доплывем даже раньше, чем ваша жена успеет поставить эрзац-брикет в максиволновку.

– О каком перерасходе речь, если дело в обещании жене? – назидательно заметил капрал. – Жен нельзя заставлять ждать, иначе впредь с максиволновкой придется управляться самому.

– Это уж точно, сэр! – хмыкнул Джон и рывком потянул канат, удерживающий трап.

Шак на секунду опешил, затем бросился к борту, пытаясь поймать зависшие в воздухе доски перекладины.

– Стой! Ты забыл снять мою удавку! Забери свой чертов галстук, ублюдок!

– А это ты, Шак? – будто впервые заметив, удивился капрал. – Это ты об ошейнике? Оставь его себе. Или мой подарок тебе не по нраву?

Полицейский Джон торопливо сбросил с кормы трос, дернул рычаг, и буксир рванул вперед, обгоняя баржу.

– Остановись! – завопил Шак, почувствовав на шее сжимающуюся хватку. – Брось мне активатор, ты, выродок суррогатной стаи!

– Зачем он тебе?! – выкрикнул в мегафон капрал. – Метью говорил, что ты можешь управиться и без активатора! Давай, Шак, покажи им всем, какой ты могучий!

Буксир описал вокруг баржи круг и, выплюнув облако дыма, помчался в сторону берега.

– Веселого плавания, отбросы! – долетело последнее пожелание капрала Харриса, прерываемое квакающими приступами смеха. – Теперь водные грифы ваша родня! Не забывайте их кормить!

Перебежавший на корму в погоне за ускользающим сигналом Шак вдруг застыл, вцепившись в стальные дуги ошейника. Хрипя, он тщетно пытался их разогнуть, протиснув под них пальцы. На мощной шее вздулись вены, лицо налилось кровью, глаза выкатились в жуткой гримасе, глухо заскрипели обнажившиеся зубы, но все усилия оказались напрасны. Проигрывая в неравной борьбе, Шак рухнул на колени.

– Лич, Яхо… – выдохнул он из последних сил. – Быстрее….

– Да, да, сейчас! – засуетился Лич. – Ламар, Хали, Балу помогите ему! Потерпи, Шак, сейчас что-нибудь придумаем!

Но ошейник казался несокрушим. Он впился в шею стальной петлей, не поддаваясь ни на миллиметр. К тому же, его дуги были довольно скользкими и узкими, не позволяя ухватиться за него всем вместе. Взгляд Шака затуманился, по телу побежали первые конвульсии – он еще боролся, дергая застрявшие под ошейником пальцы, но рывки становились все слабее и слабее.

– Уберите руки! – вдруг осенило Лича.

Он вырвал оставшуюся от лееров трубу и попытался вдавить ее в шею, протиснув под впившуюся скобу. Из разодранной раны хлынула кровь, но металлический конец пролез, показавшись с другой стороны ошейника. Тогда Лич уперся трубой в подвернувшееся отверстие в палубе и, действуя словно рычагом, нажал изо всех сил. Вытянувшийся у ног Шак уже не подавал признаков жизни, но казалось, Лича это особенно не беспокоило.