– Хорошо, Михаил Семенович! – сказала я, а он вопросительно посмотрел.

– Батюшка, хорошо! – быстро поправила я.

– Вот так лучше. Если все пойдет, как надо, то всем будет хорошо. – да будет хорошо, всем, подумала я, но только не мне, что было мне хорошо! Меня нужно отправить домой, наверное я среди своих раздумий, что-то по привычке сказала вслух или просто зависла, как иногда у меня бывает. Потому что в следующую секунду услышала встревоженный голос, Михаила Семеновича, – Серафима вы плохо себя чувствуете?! Может за доктором послать?!

– Нет, – коротко ответила я кивнув. Разве может быть по другому. – У Серафимы всегда все хорошо! – повторил внутренний голос в моей голове, словно шарманщик воспроизвел заученную мелодию.

– Рад, потерю еще одной дочери за сутки мое сердце не выдержит! – сказал он, сжимая крепче мою руку.

– Но мы отвлеклись! Что еще мне необходимо знать?

– Нашу родословную, как я понимаю ты знаешь лучше меня! – сказал он и посмотрел так внимательно на меня, в его глазах играли лучики азарта. – Чем я занимаюсь, предполагаю тоже тебе известно. – я только утвердительно кивнула в очередной раз. – Братья твои если и успеют, то только прямиком на свадьбу. – он остановился в размышлениях. – Больше мучить рассказами сегодня не буду! Тебе нужно попривыкнуть! Самое главное, будь осторожна, больше слушай, меньше говори, задают вопросы, старайся отвечать односложно, в твоей речи очень много заморских, непонятных слов, улыбайся и будь приветлива. – Михаил Семенович улыбнулся и продолжил, – А теперь уваж старика, расскажи, что будет с моим родом и долго ли мне отведено! – на выдохе сказал он, словно внутри шла внутренняя борьба, узнать вроде хочется, но в то же время боязно.

Я улыбнулась, – Михаил Семенович, не могу рассказать, что вас ждет это неправильно! Скажу только, что ближайшим нескольким поколениям Кожевенных ничего не угрожает.

– А дальше, что будет дальше?! – с волнением произнес он.

– Все будет хорошо, – ответила я ему, а про себя добавила, – Но не у всех! – не хотелось мне расстраивать старика. Он улыбнулся и обнял меня, как то странно было на душе, еще утром этот человек был, для меня только строчкой из исторической справки включающей в себя фамилию, имя, отчество, две даты смерти и рождения, а сейчас он такой добрый и большой, из плоти и крови, стоит и обнимает меня так по-отечески, как папа в детстве! А еще от него зависит моя будущая жизнь, и возможно жизнь моих поколений.

Тут он резко от меня отстранился, но руки продолжали держать меня и спросил, а как все таки ты попала сюда?

– Честно, – спросила я, а он утвердительно кивнул, – Не знаю! И самое страшное, не знаю, как мне вернуться! – сказала, вздохнула, опустила голову, и слезы ручьями полились по моим щекам, всхлипывая я продолжила говорить. – А еще я очень, очень боюсь, что ваша настоящая дочь одумается и вернется, а меня, а меня… – задыхаясь от душащих слез так и не смогла закончить фразу. В которой были заключены все мои страхи.

Михаил Семенович, не стал ни чего говорить, а просто обнял, провел своей большой ладонью по голове, успокаивая меня и только тогда когда мои всхлипы уменьшились, произнес.

– Милая моя девочка, моя дочь не вернется! Один из моих служащих видел, как она садилась сама, добровольно на корабль, и он оставался в порту, пока корабль не отчалил от берега с моей настоящей как ты выразилась дочерью на борту. – он еще раз провел по моей голове.

– Но вот только я не считаю, больше ее таковой, да и судьба дальнейшая этой портовой девки, меня тоже больше не волнует. Она сделала свой выбор. Пусть живет как хочет и как заслуживает. А вот на тебя я очень рассчитываю. – он замолк, а я и не знала, что сказать и что делать! Радоваться или нет! Ведь получается, как только я решусь сказать слово против меня тоже обзовут, портовой девкой и выбросят вон?! На сколько распространяется доброта Михаила Семеновича?!