– Мадемуазель, вам требуется помощь?

– Мотор заглох. Ничего не могу поделать, – извиняющимся тоном на хорошем русском произнесла она и поклонилась, сложив ладони лодочкой.

Василий сделал глотательное движение и, вновь кашлянув, спросил:

– Чем могу быть полезен?

– Если можно, подвезите меня до автомастерской. Это на машине близко. Спасибо.

– Что ж, прошу. – Указав китаянке на переднее сиденье, он уселся за руль и тронул машину с места. Ехать было действительно недалеко. У мастерской девушка кивнула галантному русскому, сложив ладошки на груди, и в этот момент к машине подошли трое китайцев.

– Вы их знаете? – спросил китаянку Василий.

– Нет. Это мастерская моего брата. Таких раньше не видела. Наверно, брат их нанял недавно.

Почуяв неладное, Василий медленно вытащил из внутреннего кармана пиджака револьвер размером с небольшую пушку и показал девушке.

– Нет-нет, они не сдерают ницего, – от волнения заговорила с акцентом китаянка. А Суворов лишь только хмыкнул и… пропустил момент, когда один из китайцев, опустив ручку водительской дверцы, резко потянул ее на себя, да так, что бедолага-Василий наполовину вывалился из-за руля. В следующее мгновение кто-то сильный схватил его за шиворот и бросил вниз лицом на землю. Один из нападавших коленом прижал русского между лопаток и заломал назад руки. Раскрасневшийся от злости и обиды, Суворов отпустил грубое ругательство в адрес китайца, не обращая внимания на девушку. Учитывая, что он никогда не позволял себе неприличных выражений при дамах, можно было судить о том, насколько Василий был выведен из себя. А в таком состоянии он был крайне опасен. Китайцы этого не знали. Один из них, заломавший руки русскому, хотел было стянуть запястья веревкой, но, заметив револьвер (его, несмотря ни на что, Василий не выронил из руки), только и успел вскрикнуть от выстрела, который грохнул у самого уха, оглушив того. Китаец откинулся назад, обхватил голову руками и понесся куда глаза глядят. Следующие два выстрела разнеслись трескучим эхом вслед двум другим нападавшим, но те бежали так быстро, что пули, кажется, не смогли их догнать.

– Вы не убири их?! – произнесла китаянка. Прозвучавшие в ее голосе тревожные нотки могли б удивить Василия, но тот в пылу схватки не обратил на это внимания.

– Может, ранил, может, нет, – ответил он, отряхивая от пыли полы пиджака. – А где ваш брат?

– Его здесь нет! – побежала в мастерскую она, и оттуда раздался ее испуганный крик. Василий рванулся следом. В мастерской, связанный по рукам и ногам, на полу лежал брат девушки с кляпом во рту. О том, что это он, Суворов догадался по ее причитаниям. Когда он развязал хозяина, тот, едва успев прийти в себя, потер затекшие запястья и затараторил сестре по-китайски о происшествии. А та, почти синхронно, стала переводить на русский Суворову. Оказалось, что эти трое приходили на разборки. «Брат говорит, они давно уже угрожали ему за то, что он заливал в свою машину советский бензин, а не как раньше – фирмы «Шелл». Он и своим клиентам советовал так делать. Брат говорит, что автомоторы любят советский бензин и работают на нем дольше и без перебоев, хотя он и не такой прозрачный, как шелловский, но зато без примесей серы».

– Ну, знаете. Ваш брат льет воду на мельницу Советов.

– Он говорит, что Советы хотят отнять деньги у богатых и отдать бедным. Это справедливо.

– Разве? Брать чужое грех. А большевики греха не боятся, потому что в Бога не верят.

– А вы верите?

– Конечно.

– Поэтому помогли мне и спасли жизнь брату?

– Можно и так сказать, но вряд ли, – неопределенно пробубнил Василий, слегка смутившись. – А где работники мастерской? Почему они не помогли своему хозяину?