Когда я вышел на улицу, меня уже ждал староста:

– Андрей Иванович, как раз хотел в усадьбу ехать. Смотрю – ваша бричка возле школы стоит.

– На строительстве проблемы?

– Нет. Здесь все нормально. Между вашей усадьбой и займищем мужики вчера волков заметили. Как раз недавно скотину начали на пастбища выгонять – а тут такая незадача. Позвольте пострелять хищников. Задерут ведь коровок, было уже такое…

– Откуда они здесь взялись?

– Похоже, зимой по льду из леса пришли, с другого берега реки. Волк и волчица. Жили где-то в норе, тепла дожидались. Хитрые животные…

– Да, волки нам ни к чему… попортят они скотинку…

– Вам шкуры потом привести?

– Нет, не надо…

По дороге мчался всадник. Я еще издалека узнал синюю форму вестового. Он остановил коня и спешился.

– Здравствуйте, это вы помещик Никитин?

– Да,– кивнул я.

– Вам заказное и деньги от начальника царицынской судоверфи, господина Балицкого.

Когда я расписался в получении и вестовой умчался, вскрыл конверт:

« Помещику Андрею Ивановичу Никитину. Настоящим уведомляю, что 21 апреля сего года на Царицынской судоверфи, ваш крепостной Иван Хватов получил при разгрузке бревен травмы, несовместимые с жизнью. 24 апреля Хватов был погребен за счет средств судоверфи на городском кладбище. Настоящим письмом присылаю открепной лист на крепостного Ивана Хватова, сто рублей страхового и шестнадцать рублей его личного заработка. Начальник Царицынской судоверфи, Алексей Юрьевич Балицкий»

Вот так. Сто шестнадцать рублей. Ни слов соболезнования, ни раскаяния… был человек и нет человека. В Царицыне обязательно навещу Балицкого и узнаю, почему доктора вызвали только через два дня после происшествия на судоверфи…

– Платон, у Ивана Хватова родственники в селе остались?

– Он сирота, с тетей Полиной жил. Вон ее хата…

Я подошел к старенькой покосившейся хижине. Постучался и слегка пригнувшись в дверном проеме, вошел внутрь. У печи сидела старуха и размешивала кашу в чугунном котелке. Под лавкой хрюкала огромная свинья, которую облепили мелкие розовые поросята.

Старуха вскочила и поклонилась:

– Здравствуйте, барин… не ожидала я, в хате-то у меня срамота какая…

– Бабуля, сама как живешь-то?

– Слава Богу, батюшка, пока живу помаленьку…

Я протянул ей деньги:

– Возьми. Это за Ваню из Царицына прислали.

Старуха покачала головой и не решалась брать.

– Бери-бери. Что поделаешь, раз такое случилось… Совсем молодой парнишка был… соболезную …

Бабуля вздохнула, взяла деньги и тут же положила за старую икону в углу, трижды перекрестившись.

– Бабушка, если что надо – всегда обращайся…

Я уже хотел выходить, когда в избу ворвался Платон:

– Андрей Иванович, помещица Попова прибыла. Вас срочно разыскивает… беда у нее…

Посредине улицы стоял тарантас с бородатым кучером. Ко мне подбежала заплаканная Наталья Петровна и всхлипнула:

– Андрей Иванович, несчастье у меня… Софочка в лесу пропала…

– Как пропала?

– Утром пошли с Акулинкой на лесное озеро искупнуться. Софочка быстро ополоснулась и вылезла на берег. Акулинка чуть задержалась, к кувшинкам поплыла, а когда из воды вылезла – Софочки нигде нет. Она ее по лесу кликала, кричала, искала почти целый час – не откликается. Прибежала ко мне. А у меня почти все мужики у вас работают, один кучер Степан остался, два старика, да Илья хромоногий… даже некого послать лес прочесать…

Наталья Петровна всхлипнула и расплакалась. Я обнял женщину и прижал к плечу.

– Успокойтесь, голубушка… Никуда Софочка не денется. Не такой большой лес, все прочешем, до единого кустика…

Я повернулся к Платону:

– Немедленно скачи на завод. Снимай всех с работ и отправляй на поиски. Всех до единого, даже с лесопилки и плотов. Скажешь, барин приказал! Пусть запрягают лошадей, повозки, брички – и быстро к лесу…