Через некоторое время машина свернула с основной трассы. Было еще достаточно рано, движение на дороге почти не было, и лишь редкие машины встречались вам на пути.

Ландшафт за окнами незаметно поменялся. Лавандовые поля сменились пожелтевшими, выгоревшими под летним солнцем и ветром предгорными лугами. Кое-где на них лениво паслись небольшие, словно игрушечные стада коров и овец.

Дорога плавно поползла вверх, в сторону маячивших на фоне неба горных вершин. Теперь уже ее окружали покрытые лесом сопки.

Лес еще не тронула осенняя желтизна, и он, по-летнему зеленый, тихо дремал, согретый утренним солнцем.

Крутые голые утесы, жестоко иссеченные зимними солеными ветрами, неожиданно, как будто старые разбойники из засады, то справа, то слева, медленно и тяжело поднимались из леса. Они тяжело и хмуро возвышались над дорогой своими гигантскими каменными телами. Монументальность этих исполинов была пугающе красивой, от их величия захватывало дух.

Она посмотрела на вас и придвинулась чуть ближе к вам, положив ладонь вам на колено. Вам даже показалось, что Ее пальцы слегка подрагивали. В Ее взгляде, направленном на эти утесы было благоговение, и легкий испуг перед неудержимой мощью природы. Вы обняли Ее одной рукой, и Она удобней расположилась в мягком кожаном кресле. С вами Ей было не страшно.

– Посмотри на них, – обращаясь к Ней, вы махнули рукой в сторону утесов, – Многие тысячи лет, тяжело и неподвижно нависая над ущельем, эти гиганты, как будто снисходительно посмеиваются, с интересом рассматривая нас, таких крошечных, таких беззащитных людишек, невесть откуда взявшихся, вечно куда-то спешащих, и не находящих ни на миг себе покоя. Смотрят и удивляются: «Эй, вы, люди! И куда же вы вечно спешите? Что вам всё неймется, всё не сидится на месте? Что вы всё ищете, всё торопитесь куда-то, суетитесь без конца? А ведь вы не вечны. Сколько вас было, и сколько уже ушло. Многие миллионы. Всех и не упомнишь. На смену одним из вас приходят другие, такие же спешащие, мечущиеся, ищущие чего-то, но и они уходят, и вновь, как и прежде приходят другие. И так год за годом, тысячелетие за тысячелетием. А мы стоим здесь, уже целую вечность. Стоим спокойно, непоколебимо, незыблемо, и ни как не поймем смысла этой вашей бесконечной суеты».

Она с интересом посмотрела на вас и тихо спросила.

– Наверное, они думают, что они вечные?

Продолжая свой монолог, вы опять кивнули в сторону утесов.

– Может быть. Но, несмотря, на свою, казалось бы, внешнюю несокрушимость, и эти утесы тоже не вечны. Пройдет некоторое время, может быть миллион лет, а может быть намного меньше, и они рухнут вниз, на дно ущелья, и перекроют русло реки. Река поднимется и затопит долину. Образуется озеро, берега озера со временем заболотятся, появятся новые растения, новые птицы и животные, и все вокруг изменится до неузнаваемости. Нет, все имеет свой срок и ни что не вечно. Ни эти исполины, ни эти горы впереди. Ни что.

Она вновь посмотрела на вас и в глазах ее промелькнула тревога.

– Неужели совсем-совсем ничто в этом мире не вечно?

– Ничто, – утвердительно кивнув головой, вы некоторое время помолчали и затем продолжили, – Вечна лишь сама вечность. Она постоянна и несокрушима, а внутри нее, как будто бы безостановочно что-то бродит, как дрожжи. Там, внутри нее все движется, всё бурлит, все меняется. Там рождаются и умирают бактерии, рождаются и умирают люди, появляются и исчезают планеты, звезды, даже галактики. На смену одним, приходят другие. И так до бесконечности. В этом и есть сам смысл вечности – постоянное и безостановочное движение. И пока внутри нее будет двигаться, и бродить эта закваска, жизнь ни на миг не остановится.