– Вы сердитесь на меня?

– Сержусь? Разве можно сердиться на человека, который объясняется тебе в любви? Это всё мой волшебный напиток, господин Милл И’Усс, – засмеялась она, – я Вас предупреждала. Поцелуйте меня.

Мил схватил ее в объятья и приник к ее губам.

– Мне жарко, – прошептала она, – как мне жарко.

Он вновь поцеловал ее.

– Леди Алиса, леди Алиса, – послышался голос неподалеку.

Она оттолкнула Мила от себя и прошептала:

– Уходите. Завтра в полночь тут же, – и, повернувшись в сторону звавшего голоса, откликнулась, – я здесь, кто меня зовет?

Мил отступил в темноту и спрятался в беседке.

– Это я, леди, – произнес запыхавшийся голос, в котором Мил узнал приведшего его сюда старого слугу, – говорят, пираты захватили порт, гости разъезжаются, все ищут Вас, чтобы попрощаться.

– Идем, – решительно произнесла Алиса, и ее каблучки гулко застучали по дорожке.

Мил пробирался по темным аллеям парка, крепко сжимая в руках гриф своей лютни. Его сердце пело от восторга, он был счастлив и упивался своим счастьем. Дойдя до ворот, он получил своего коня и помчался к дому мэтра.

Войдя в дом, он тихо постучался в комнату мэтра, из-под двери которого светился мерцающий огонек.

– Войди, Мил.

Юноша открыл дверь и вошел в комнату.

– Я слышал, как ты приехал. Ты припозднился, и твои товарищи уже спят. Доволен вечером?

– Да, мэтр, все прошло замечательно.

– Ты, конечно, спел свою серенаду?

– Да, мэтр.

– Я так и знал. Вы, молодежь, не прислушиваетесь к советам старших. Твое счастье, что это вольный город и нравы тут не такие строгие как в старой столице. Запомни, мой друг, у тебя великий дар, ты станешь знаменит, но имей в виду, что в каждой стране, в каждом городе есть свои традиции и нравы, нарушения которых влечет за собой иногда очень сильные неприятности. Будь осторожен, изучай историю, узнавай о жизни в тех местах, куда тебя забросит судьба.

– Да, мэтр.

– Это хорошо, что ты так говоришь, но, думаю, что немало ты еще шишек набьешь, прежде чем усвоишь мой урок.

– Я все понял, мэтр. Только почему я должен был петь серенаду, написанную кем-то другим, когда моя гораздо лучше?

– Твоя серенада – это завуалированное признание в любви, которое лестно дамам, но режет слух мужчинам. Ваше с ней сословное различие слишком очевидно – она дочь первого человека в городе, а ты ученик барда, да к тому же бастард. Не тешь себя иллюзиями, мой мальчик, и будь скромнее. Тебе повезло, тебя приняли благосклонно, но это скорее исключение, чем правило. Вот когда ты станешь по-настоящему знаменит, тогда другое дело, тебе многое будут прощать.

– Но ведь это вольный город, тут нет сословных отличий.

– Чушь! Сословия есть везде, а, значит, есть и отличия. Другое дело, что в этом славном городе у каждого есть шанс войти в местную элиту, хотя, я думаю, это эфемерный шанс. Никто не любит чужаков и их амбициозные планы покорить весь мир.

– Я понимаю Вас, мэтр.

– Ну и хорошо. Иди, отдыхай.

– Мэтр, говорят, началась война.

– Что, пираты напали на город?

– Вы знаете?

– Нет, но из твоих слов сделал такой вывод. Очень интересно, нападение произошло буквально через несколько дней после того, как основной флот покинул гавань. Очень интересно.

– Вы думаете, в городе есть предатель?

– О чем ты? О нет, не в этом дело. Я думаю, все гораздо сложнее или проще, это с какой стороны посмотреть. Иди, отдыхай, твое участие в светском мероприятии не освобождает тебя от завтрашних занятий.

Мил легким кивком изобразил нечто, напоминающее поклон, и вышел из комнаты.

– Замечательный юноша. Хоть и бастард, но знатная кровь дает о себе знать, и талант, да нет – талантище. Думаю, из него со временем выйдет настоящий второй Буран. Н-да, но только второй, первый, к сожалению, уже стар, как бы это ни обидно было слышать, – мэтр погасил свечу и устроился на кровати.