Вслед за кольчугою, по всем правилам облачения, Фридриху были надеты наколенники. Каждый состоял из пяти частей кованого железа. Средняя, выпуклая часть свободно скользила при сгибании-разгибании по верхней и нижней частям. Верхняя и нижняя наглухо крепились к кольцам кольчуги. Средняя удерживалась на специальных шарнирах.

Потом настал черед наплечников. Они были выполнены в виде выпуклых кусков железа и ремнями крепились все к той же кольчуге.

Пока продолжалась эта неторопливая, тщательно выверенная процедура, император, чтобы не терять времени, расспрашивал Рахевина, своего секретаря. Он хотел знать, не поступили ли за ночь какие-нибудь новые известия о Саладине[2].

Оказалось, поступили.

– Говори.

Длинный лысоватый секретарь смущенно покашлял.

– Говори же!

– Сведения весьма странные, ваше величество. Доносят, что Саладин приказал срыть стены Арктосиса и Хевана. Эти крепости лежат как раз на нашем пути в Святую землю, если мы не изменим путь движения.

– Мы не изменим путь движения, клянусь тем, ради чего мы сюда прибыли.

– Однако это известие не может не вызвать смущения, – сказал начальник рыцарской кавалерии.

– Он просто распускает такие слухи, которые могли бы вызвать в нас беспечность, – высказал свое мнение Марк Эвергейм.

Ему возразил Филипп Куртнэ:

– Известие, что Саладин срывает стены своих крепостей, вызовет у нас, наоборот, прилив сил.

– Надо еще раз допросить гонца, может быть, его неправильно поняли, – сказал Отто Фрейзинген.

В этот момент императору подвели коня. Он возбужденно похрапывал сквозь отверстия в кожаном наглавнике – шанфройне. Шанфройн был изготовлен из листов плотного пергамента и кожи, которые наклеивались друг на друга еще сырыми. Их натягивали на формовку, воспроизводящую лошадиную голову. Продольная железная полоса проходила от макушки до ноздрей. Отверстия для глаз были защищены с боков железными раковинами. Наушники были совершенно замкнутыми, с обрезанным в виде свистка верхним отверстием. В таком облачении конь был защищен не только от стрел, но и от копий.

– Нет, – сказал император, – никого не надо допрашивать, я уверен, что гонцы сообщили правду. И не надо надеяться, что Саладин сошел с ума, так же как не стоит рассчитывать на то, что таким образом он демонстрирует нам готовность подчиниться.

Собравшиеся у шатра молча ожидали, чем Фридрих завершит свою речь. Он решил помедлить. До того момента, когда взберется на коня. С помощью четырех пажей, руководимых Либенцеллером, ему удалось это сделать.

– Я думаю, нам надо насторожиться, господа. Саладин срыл стены этих крепостей, чтобы у его людей не было соблазна за этими стенами скрываться. Он знает о наших силах. Никогда христианский мир не посылал в Святую землю такого войска.

– И под таким командованием, – пропел Рахевин, но его лесть не была замечена.

– Гарнизоны этих крепостей он присоединит к своему войску, которое, очевидно, слабее нашего. Нам предстоят жестокие сражения, противник будет стоять насмерть.

Военачальники склонили головы в знак почтения к императору и преклонения перед его мудростью.

Императору подали шлем, он был, несомненно, византийской работы. Тулья из вороненого железа с восемью сходящимися позолоченными полосами. Место их соединения покрывал золоченый шишак. Низ шлема был обит золоченою же полосой с изображениями животных.

Водрузив это тяжеленное и импозантное сооружение на свою мощную голову, Фридрих сказал:

– Нам пора, господа.

Военачальники надели шлемы.

Император набрал воздуха в кольчужную грудь и мощно проревел:

– Гроб Господень, защити нас!

Ответом ему было мощное подспудное гудение сквозь отверстия в шлемах.