Хворост был подобран в считанные секунды, и девицы уже бежали через двор, но их окликнул сэр Мюфла. Я смотрела, как он о чём-то разговаривает с девушками, и жалела только о том, что кормилица отобрала у меня палку.

Шептуны посмотрели в нашу сторону, и я сразу принялась переворачивать матрас, хотя он ещё не был выбит с одной стороны.

- Да идите уже, леди! – заворчала кормилица. – Справлюсь без вас.

Только как можно было уйти, если сэр Мюфла отложил скребок, потянулся, словно нарочно красуясь своим мускулистым телом, и… направился к нам.

Вцепившись в перину, словно в ней было спасение всей моей жизни, я всё равно поняла, когда рыцарь подошёл. Просто почувствовала это – всей кожей, всей душой. Но продолжала возиться с матрасом, хотя кормилица уже вовсю наступала мне на ногу.

- Что вам, господин? – спросила она добрым-предобрым голоском, но сама дрожала, как заячий хвост. – Миледи сейчас занята… Может, поговорите попозже?

- Мне нужна не миледи, а вы, тётушка Пруденс, - сказал Мюфла, и я от удивления уронила матрас. – Можете раздобыть мне рубашку попроще? – спросил рыцарь, глядя, как я стряхиваю с упавшей перины пыль и сор. – Перемены у меня нет, а бегать голышом не привык.

- А… да… - совсем растерялась кормилица. – Трудновато найти что-нибудь такого размера… Но я поищу.

- Буду очень благодарен, - сэр Мюфла был – сама сердечность, и это злило ещё больше, чем когда он усмехался вилланкам.

- Что-нибудь ещё? – спросила кормилица, немного придя в себя.

- Да, ещё бы помыться, если у вас это принято, - он почесал грудь, и я против воли уставилась на неё – широкую, с бугристыми пластами мышц.

Волосы на этой груди были темнее, чем на голове – русые, но тоже с золотистым оттенком. И на широкой, как доска, груди совсем крохотным казался кожаный мешочек на витом шнурке – обычно в таких носят ладанку. И золотистая дорожка сбегала от пупка до… до…

Я закашлялась, и теперь по спине меня постучала кормилица.

- Что же вы нас обижаете, сэр, - сказала она, и голос даже перестал дрожать – как быстро она перестала бояться. – Бог с вами! Конечно, у нас принято мыться! Вчера нам как-то не до этого было, вы уж простите. Сейчас же распоряжусь, чтобы затопили баню. И перемену белья вам обеспечу, не сомневайтесь.

- Что с вашей хозяйкой? – спросил между тем рыцарь. – С чего раскашлялась? Заболела?

- Просто крошка не в то горло попала, - объяснила кормилица, а я усиленно закивала, показывая, что так оно и есть – причина в крошке.

- Будьте поосторожнее, миледи, - пожелал Мюфла и отбыл к своему коню, а я смогла вздохнуть полной грудью.

- Пойду насчёт бани, - кормилица посмотрела на меня с сочувствием. – Вы бы тоже, миледи… Ушли бы в холодок куда-нибудь.

- Так и сделаю, - пробормотала я, схватила одну из перин в охапку и унесла в дом.

Точно, самое время в холодок. Я бросила перину, спустилась в ледник и зачерпнула горсть колотого льда, приложив ко лбу и щекам. Лицо горело – и лёд не помог. Может, сходить к Фиалковой низине, чтобы искупаться?.. Водичка сейчас студёненькая – как раз для глупых девиц, которых бросает в жар при виде варваров.

- Леди Гутун! – крикнули сверху, и я узнала голос горничной Арны. – Вы здесь?

- Здесь! – ответила я, в последний раз зачерпывая лёд и растирая лицо. – Сейчас поднимусь.

Преодолев пятьдесят ступенек, я увидела Арну, которая стояла возле откинутой крышки ледника и даже приплясывала на месте от нетерпенья.

- Там ваш жених приехал, леди! – она улыбалась и блестела глазами. – Господин Эдвард приехал, ищет вас.

Мы с ней были одного возраста, папа забрал Арну в замок, когда она осиротела, и я считала её почти членом семьи. Но даже Арне я не могла сказать, что приезд Эдварда меня совсем не обрадовал.