– Пошли, говорю, – прошептал дядя Миша. – Да потише смотри, Леху, с Шуркой не разбуди…

Сенька хотел было спросить, мужчина или женщина Шурка, но потом передумал и молча, нащупывая дорогу, пошел за дядей Мишей.

На улице после подвала было люто холодно, и звезды на чернильном небе светили также остро и безжалостно, как фонари. Дядя Миша заглянул в первую телефонную будку и выругался: трубка была вырвана с мясом, и обрывок витого провода свешивался на заплеванный вонючий пол.

Сенька, догадавшись, потрусил за угол и оттуда крикнул обрадованно:

– Вот! Сюда! Здесь работает!

Дядя Миша не спеша зашел в будку, вставил в прорезь монетку и, чуть помедлив, уверенно набрал номер.

Долго никто не подходил, и Сенька уже начал психовать, но тут монетка с громким стуком провалилась в автоматные внутренности. Сенька вздрогнул.

– Егор? Здравствуй. Прости, что разбудил. Это Михаил… Да, Михаил… Тот самый… – Лицо человека в кофте перекосила неописуемая гримаса.

Сенька подумал, что сейчас он бросит трубку, и испугался.

Но дядя Миша справился с собой и, помолчав, продолжал:

– Да, да, считай, что так и есть. Анна сказала правду… Разумеется, с того света… Здесь неплохо. В общем, так же, как и везде… У меня просьба к тебе, Егор. Где-то в Москве есть институт, а может, отдел, а может, лаборатория по изучению аномальных явлений. Ну, «тарелки», привидения и прочее… Я читал в газетах. Ты по роду своей деятельности должен быть в курсе. Мне нужен адрес… Нет! – Дядя Миша печально усмехнулся. – Нет, я звоню не из сумасшедшего дома. Не волнуйся. Это было бы слишком легким выходом для меня… Нет! Возьми себя в руки, Егор. Логика – твоя сила. В каком это сумасшедшем доме по ночам психов пускают к телефонам?.. Это нужно не мне. Одному моему другу… А узнать сможешь?.. Когда?.. Как можно скорее… Завтра в одиннадцать я тебе звоню. Договорились… Я очень признателен тебе, Егор, и… не бери в голову… До свидания… – Человек в кофте положил трубку на рычаг и несколько секунд невидящими глазами смотрел на маленький серый диск. Сенька подумал, что он смотрит в глаза неведомому Егору (а может, Анне) и что-то силится разглядеть в них…

– Завтра, в одиннадцать, – наконец отрывисто сказал он. – Все будет. А сейчас, гражданин Сенька, – спать!

– Ага, – обрадованно кивнул Сенька. – Ага! Благодарствуйте! А то уж я и не знал, куда толкнуться. Повезло мне!

– Куда уж! – усмехнулся дядя Миша. – Такое везение!

Когда Сенька проснулся, Лехи уже не было, Шурка по-прежнему лежал (или лежала) на топчане, а дядя Миша легонько тряс его за плечо:

– Вставай, гражданин Сенька! Вставай!

– Ага. – Сенька сел на лежке и вытаращил глаза, чтобы они побыстрей открылись.

– Вот адрес. – Дядя Миша протянул Сеньке четвертушку тетрадного листа. – Доедешь до метро «Аэропорт», там спросишь… И чтобы сразу домой, понял? Обещания держать надо…

– Ага, спасибо, – обрадовался Сенька и хищно схватил протянутую бумажку. – Я пойду сразу, да?

– Иди, – вздохнул дядя Миша и подтянул к кадыкастому горлу засаленный кофтин воротник. – Помни, что обещал.

– Помню, конечно, век не забуду, – невпопад поблагодарил Сенька, схватил мешок и, пятясь, поклонился дяде Мише и лежащему (лежащей) Шурке. – Бывайте здоровы. Благодарствуйте за приют. Лехе привет передавайте!

– Бывай, гражданин Сенька, – пробормотал дядя Миша и отвернулся к тусклому подвальному окну, в которое, грациозно изгибаясь, протискивалась серая тигровая кошка.

Со стороны Шурки все было тихо.

Серый высокий дом с длинными узкими окнами выглядел внушительно и отчужденно. Сенька долго стоял около массивной двери, не решаясь войти, потом замерз и, вслед за низеньким лысым мужниной, проскользнул внутрь.