– «Уже хлопнули, – напомнил Умник, – в подземной лаборатории».

– Хорошо «хлопнули», – кивнул в ответ Мастер, – но там, в Портон-Дауне, мы не оставили ни одного следа. А сейчас оставим – жирный, ведущий… в никуда…

«Эксплорер» медленно истаял на улочке; ни один свидетель, кроме бездушных видеокамер Умника, этот удивительный факт не зафиксировал. А помощники Мастера задали ему вопрос, когда автомобиль уже материализовался в другой точке города Солсбери – у госпиталя, название которого ни им, ни самому Шефу ничего не говорило. Маячком здесь тоже служили слабые следы Сухого яда. Александр на несколько мгновений замер, вырабатывая тактику нового, весьма бесцеремонного вторжения в неспешное течение резонансного дела.

– «Шеф, а внешний вид нашего автомобиля – он тоже входит в те самые «следы»? — озвучила общий вопрос Джесси.

– Входит, – кивнул Мастер, – исключительно потому, что мы уже наследили его видом в лаборатории. Вот пусть умники в спецслужбах поломают головы – как у нашего Эдди получилось оказаться практически в одно время сразу в трех местах… а потом исчезнуть бесследно – из последнего. Вот этого.

Он постучал ногтем по лобовому стеклу, и в следующее мгновение хлопнул дверцей; уже снаружи. На нем, как и прежде, была сплошная маска, скрывающая лицо. Одно это уже, вместе с появлением внедорожника ниоткуда, должно было поднять на ноги службы местной безопасности; в первую очередь тех, кто был приставлен оберегать тайны главных пациентов этого лечебного заведения. Тех самых, к кому и привел сюда команду Эдди – по следу Сухого яда.

Внутри здания; на первом этаже поднялась суматоха. Прежде всего, это выразилась в море света, заполнившего вестибюль, прежде освещенном весьма экономно. Следом широко распахнулась дверь, в которую выскочили двое рослых охранников… Точнее, они попытались выскочить. Сила – могучая, и не отмеченная ни одним из органов чувств секьюрити – внесла их обратно в помещение, и расположила на полу; бескомпромиссно, но очень бережно. Мастер еще и коготь успел отрастить в эти краткие мгновения, и ткнуть им в сонные артерии охранников. Причем, в отличие от прежних своих опытов, не скрывая следов вторжения в организмы Разумных, а, напротив, оставляя хорошо видные следы. И «коктейли» плетений, материализованных в невероятном смешении химических соединений, вполне безвредных для «пациентов», но впоследствии способных заставить вогнать в депрессию аналитиков – от невозможности такого сочетания – он впрыснул в жилы несчастных, первыми попавшими под каток его плана. Впрыснул так, что этот след тоже должен был дождаться своих «Шерлоков Холмсов» и «Докторов Ватсонов».

Большого шума в госпитале не случилось. Кроме этих двух верзил, лежащих теперь на каменном полу с блаженными улыбками на устах, Мастер Боя проверил обретенные знания и навыки лишь еще на четырех Разумных. Двое остались на лестнице, по которой они спешили со второго, нужного Шефу этажа. Еще двое – у дверей, расположенных так близко в длинном коридоре, что получился единый парный пост. Один из этих охранников оказался настолько шустрым, что даже успел достать из кобуры пистолет. Это оружие, не успевшее поднять общую суматоху в погруженном в ночном здании, Саша повертел перед лицом, спрятанным за частью костюма Мастера жизни и смерти мира Фаитон, и аккуратно вернул в кобуру. А сам шагнул внутрь так тщательно (как казалось местной службе безопасности), а на самом деле так небрежно охраняемой палаты.

Внутри, как и ожидалось, на больничной кровати лежал пациент; точнее, пациентка, опутанная проводами и трубками. Ментальный Мастер выделил одну из них – тянувшуюся к штативу с мутным содержимым. Эта емкость светилась в полумраке ярким пятном маны; вторая часть заканчивалась толстой иглой, которую оставшийся неизвестным британский эскулап загнал в центр девичьего горла.