– Все – на уборку территории.
– Что? – переспросил охранник. Дебилы! Корту не нужно было объяснять подобные вещи – азбука. То, что он и его «скаты» попали под грубую зачистку, – тоже азбука; будь Корт на его месте, он поступил бы так же.
– Всех – на свежий воздух. Уничтожить следы перестрелки, насколько возможно. Представить все обычной авиакатастрофой, вызванной утечкой горючего.
Вам ясно?
– Да.
– Выполняйте.
– Есть.
Альбер закурил сигарету, не отрывая от губ, сделал несколько затяжек, поднес к губам микрофон спецсвязи:
– Дельта-два, я Дельта-один, прием.
– Дельта-два слушает Дельту-один, прием.
– Готовность по полной зачистке Базы.
– Чистильщики готовы.
– Ждите сигнал.
– Есть.
Альбер выключил спецсвязь, поднял трубку внутреннего телефона.
– Доктора ко мне.
– Есть.
Он прикрыл глаза, постарался расслабиться. Если он не доложит через полтора часа, Москва свяжется с ним сама. Отговорок типа «Связь не работала, потому что свет отключили» там не понимают. Им нужен результат. Только положительный. Конечно, кассеты. И еще – полная картинка происшедшего. Может быть, через пару часов она прояснится. Может быть… Вот тогда и будем говорить с Магистром. Даже если кристальной чистоты и не будет, не важно. В мутной водице тоже плавается… Но сам он должен знать, что происходит. Наверняка.
Глава 3
– Не волнуйтесь, Доктор, все уже позади. Сигарету?
– А мне можно?
– Меня заверили, что никакой опасности. Просто большая кровопотеря. Прошу.
– Хозяин кабинета приподнялся из-за стола, вставил в рот сидящему напротив в кресле-каталке тщедушному человечку сигарету, чиркнул зажигалкой. Живот и ноги сидящего были плотно закутаны простыней, он опасливо посмотрел вниз, увидел ступни:
– Вы знаете, я совсем не чувствую ног… И туловища тоже… – Он затянулся сигаретой, поднес руку к губам, взял ее аккуратно двумя пальцами, с удивлением посмотрел на них и на тлеющий огонек, затянулся снова, так что горящая точечка оказалась между средним и указательным пальцами, обжегся и едва успел перехватить сигарету другой рукой. Дым выдохнул с видимым облегчением.
Хозяин кабинета наблюдал за ним молча, укрываясь за пучками света, бьющего из-за спины прямо на сидящего. Экспериментатор! Проверяет чувствительность…
Ну-ну…
– Так что произошло? – быстро спросил Альбер, бросив тело резко вперед и приблизив лицо так, что маленькие глазки-буравчики впились в глаза раненого; во взгляде была угроза: коль скоро Доктор решил, что будет жить, и жить долго, пусть теперь почувствует и цену возможной лжи… Только страх дает власть, только страх, больше ничего! – Ну?
– Он… Он убил всех.
– Кто?
– О… Объект.
– Как это случилось?
– Вдруг… Вдруг он вскочил…
– Погодите, Доктор. По порядку. – Альбер снова укрылся в тени, и Доктор почувствовал мгновенное облегчение. Он всегда боялся этого человека, боялся, как боятся люди неотвратимого ночного кошмара… – Когда вы начали допрос?
– Сразу, как только легли в дрейф.
– И это было?..
– После полудня.
– А точнее?
– Сначала… Сначала Смоляр… Он пытался напугать этого человека… Но это ведь еще не было допросом, ведь так? Он еще был сильно раздосадован тем, что нельзя применить пытку.
– Да, я категорически это запретил.
– Вот тогда я, собственно, и приступил к допросу. К телу были подведены датчики, но вы знаете, как сейчас относятся к этому…
– Да.
– Хочу отметить, справедливо. Ни реакция зрачков, ни повышение пульса или давления не способны в достаточной степени…
Альбер не прерывал этого велеречивого яйцеголового дегенерата. Жить ему осталось от силы минут двадцать, а он рассуждает о каких-то там реогенных зонах эпителия… Бред! Но прерывать нельзя. Каждый думает в понятных ему образах и выражает их в понятных ему словах… Тут важно уловить детали, чтобы составить картинку.