Что насчет моего школьного приятеля…

Накануне рокового происшествия, я едва не призналась ему в симпатии. Это был тот самый вечер, когда мы втроем – я, он и Минсу – выпивали в закусочной, ели барбекю после их отслуженной смены.

Да, и я люблю военных, здоровенных – словами мамы, любительницы зарубежного кино и еще ёмких «рашн”-словечек. Кстати, мой отец тоже простой человек и без расистских закидонов. Так что мне с обоими родителями повезло: они пытались развивать меня всесторонне, в особенности обогащать знаниями о культуре разных стран.

Мне оставалось полгода до окончания „Сеульского национального университета Науки и Технологии“, как мамы резко не стало. Я подозревала, что она в последнее время сильно недомогала, но при мне старалась не подавать вида.

Затем вдруг на горизонте замаячила другая женщина отца. Так я узнала, что все это время у меня была незримая опора – брат Минсу.

Как и Дон Ха, Минсу тогда уже был полицейским и оказался хорошим человеком. Он помог пережить мое горе с утратой матери и заботился обо мне так, словно хотел восполнить все наше утраченное время.

Я просто безумно люблю его и молю только об одном: „Пожалуйста, живи Минсу! Выживи ради меня!“

Дон Ха жутко ревновал, когда названный братом буквально вклинился между нами. Но мне было не до друга детства, ведь у меня горе.

Хотя именно с Дон Ха о нас поговаривали, что мы – не разлей вода. Именно он всегда защищал меня от озабоченных хулиганов – да так, что его боялись даже старшеклассники. Находились и те, кто поговаривал о таинственности наших отношений. Это было далеко не так, но мы эти слухи воспринимали как должное и жили себе спокойно.

Когда в моей жизни появился Минсу, Дон Ха пришлось принять его и полюбить.

Вскоре Минсу был переведен в тот же детективный отдел, котором работал Дон Ха. Эти двое стали напарниками.

Спустя всего полгода эти двое даже набили парные тату. И выглядели такими счастливыми, демонстрируя мне: „In nomen iustitiae“ – „Во имя справедливости“. Надпись на латыни, умещенная поверх изображения полицейской раскладной дубинки.

И что же сейчас? Дон Ха продолжает заботиться обо мне за двоих. Пока Минсу лежит в коме уже третий год. Но так и не сделал первый шаг к тому, чтобы признаться в чувствах ко мне. Иногда мне казалось, что я все эти особые высокие чувства между нами надумала.

Чего он ждет? Ведь мне так необходимо совсем не это! Я давно взрослая, а берегла себя для Дон Ха, пока не была вынуждена пойти на своб первую близость с Гигваном.

Досадно! Но что не сделаешь ради мести за любимого человека.

После трагедии с Минсу мы с Дон Ха сообща съехались в дюплекс, чтобы проживать вместе. Я наверху, друг – внизу.

Мой отец не возражал, он воспринимал его, как члена семьи. Что, конечно, меня огорчало. Ведь я влюблена в Дон Ха до безумия. Причем уже очень давно.

Мой отец практически сам воспитал его, навещая в детском приюте в роли наставника.

Предыстория отношений этих двоих – неоднозначна. От меня словно что-то тщательно скрывали. Знаю только, да и сама стала свидетелем: как Дон Ха за счет сил моего отца смог реабилитироваться в социум и встать на ноги.

Именно отец познакомил меня с ним однажды, когда я была совсем малышкой, просто пригласив его к нам домой. Получается, сдружил нас по собственной инициативе. А Дон Ха, видимо, не смеет – или может, боится – иметь со мной совсем другой уровень отношений?

Черт его поймет. Наедине мы не поднимали столь щепетильную тему. Дон Ха себя никак не проявлял, а я продолжала вести себя, как подруга детства, не позволяя лишнего.

Наверное, я бы хотела быть с ним. Ведь мы так давно вместе и я всегда восхищалась им, ни разу не взглянув на иных кандидатов противоположного пола.