– Ну, – она подходит ближе, пальчиком по пуговицам рубашки проводит, цепляет одну и расстегивает, касаясь кожи.

Забавно, но это возбуждает меньше, чем то, как тогда смотрела на меня малышка Лиза. Сверху вниз огромными глазищами. – Понимаешь, тут дом-то старинный, но вид у него не ахти. Дверь в подъезд уже на соплях держится, да и лифт не работает, а уж о состоянии подъезда и говорить нечего.

Ее юркие пальчики уже на ремне, расстегивают, не встречая сопротивление. А я что, дебил, от секса с такой соской отказываться?

– В общем вложения ты считаешь не стоят того?

– Считаю, что поимеешь ты минимум. Так что лучше поимей меня, – она уже повернулась ко мне своей прокаченной задницей и выгнулась кошкой, я, недолго думая, чувствуя, как возбуждаюсь, поднимаю юбку выше, обнажая кружевные резинки чулков и полное отсутствие белья.

– Ты, я смотрю, хорошо готовилась к нашей встрече. Да и назначила ее на позднее время.

– Ты же знаешь, как я люблю наши встречи!

– Так пизда чешется, что готова трахаться на грязной шконке посреди строительного мусора, – кидаю ее на матрас, а она смеется и снимает с себя с себя рубашку, открывая глазу идеально сделанные сиськи. Сдергиваю с себя свою рубашку, вешая на открытую створку окна.

– И мою повесь, будь так добр.

– О, сучка, я ведь знаю, что ты терпеть не можешь, когда я добрый, – хватаю рубашку, а Миланику к матрасу за шею прижимаю. Она, как по команде, ноги раздвигает, чуть поднимается на локтях и шепчет на ухо, вылизывая его.

– Ну, повесь рубашку. Пожалуууйста. Не пойду же я по улице, как шлюшка!

– Ну, а кто ты? Пусть все видят.

– Мерзавец. Вот обижусь сейчас и уйду.

– По собственной воле? – смешная, словно не сама на встречу навязалась, когда узнала про мое новое приобретение. – Я бы на это посмотрел.

Она вздыхает, тянется ко мне губами накаченными, а я со смешком поднимаюсь.

– Матвей!

– Я рубашку пошел вешать, что не ясно?

А стоило подойти к окну, как замечаю пигалицу, неровно шагающую по брусчатке, которой усыпан двор. Ноги свои на этих шпильках сломает. Она вдруг запинается и падает, прямо в лужу. Но вместо того, чтобы встать, остается сидеть на месте. Ну, и что за хуйня?

Бросаю рубашку Миланики на пол, сдирая свою с окна и на выход иду.

– Матвей! Ты куда?! – орет мне в спину Миланика.

– Скоро вернусь! – кричу в ответ, дверь даже не закрывая. Все равно, там ничего ценного.

Спускаюсь по лестнице, на ходу рубашку надевая, толкаю шаткую дверь на улицу, тут же находя взглядом Лизу.

Тут же подхожу и из лужи ее вынимаю.

– Что? – она не понимает, дергаться начинает. – Отпустите!

– Ну, и чего ты в луже сидишь?

– Не ваше дело! Отпустите, говорю.

– Пошли домой.

– Не хочу я домой! Отвалите, – она все-таки вырывается, на меня волком смотрит.

– Кто обидел? Очередной мажорчик? Вместо ресторана в шаурмечную повел?

– Да как вам в голову такое пришло?! – взрывается она.

– А из-за чего еще тебе расстраиваться?

– Да пошли вы, знаете куда? – она хочет обойти меня, но я удерживаю ее руку, ледяную настолько, что обжигает.

Дождь просто в пух и прах уничтожил ее идеальную прическу, оставил от макияжа не слишком приятные разводы, а пальто превратил в тряпку. Но при все при этом, она, все равно, хороша. От натуральных пухлых губ до огромных глаз, в которых плещется ярость и обида.

– Поехали, – тяну ее в сторону арки, она упирается, но не слишком.

– Куда?! Мне домой надо!

– Покажешь, кто тебя обидел, обсохнешь, а потом уже домой пойдешь.

– Ну, и зачем вам это? – тормозит она уже возле машины, обнимает себя за плечи, невольно собирая в кучку небольшие сиськи. Мозг рядом с этой девчонкой вообще работает наполовину только, а желание нагнуть ее – выходит за все границы разумного. Она же, скорее всего, целка, ищет выгодного принца, а мне нахуй не нужна эта возня.