Эксцентричный мечтатель Сергей Птицын жил в соседней угловой пятиэтажке, в квартире на втором этаже и сложно сосуществовал с бабушкой, которая с большим недоверием относилась ко всем его друзьям, считая их (иногда, кстати, не без основания) разгильдяями и хулиганами. Человек увлечений, он загорался мгновенно. Не существовало отрасли знаний, куда бы из любознательности или просто случайно его не заносила неистребимая жажда открытий. Литературные и философские течения, восточные религии, йога, электрогитара, музыка, фото, коллекционирование книг, антиквариат, самовары, кинжалы, фотообъективы… Всё это где-то отыскивалось, выменивалось, продавалось, перезакладывалось, одалживалось, терялось, находилось, дарилось – в общем, в его руках обретало несметное количество новых жизней. Моя библиотека началась с книг, принесённых им же (в наследство от родителей достался лишь трёхтомник Есенина). Дело даже не в том, что стеллажи с корешками собраний сочинений стали престижны и модны, – хорошие книги невозможно было к у п и т ь. Их нужно было как-то д о с т а т ь. Вот так и появились восемь томов Диккенса, доставленных моим неугомонным приятелем. Не скажу, что сей английский классик вызывал безмерное восхищение, но залп тёмно-зелёных томов по верхней пустовавшей полке книжного шкафа был символичен. Огорчало только, что тома разрознены и имели полустёртые библиотечные штемпели – недвусмысленный намёк на источник их приобретения. Однако тешила надежда, что к Диккенсу я всё-таки приблизился (тщетная, конечно!).

Очередным увлечением Сергея стал преферанс. В институте мы чуть ли не каждый день записывали «пульку», иногда даже на лекциях. Существовали отдельные дисциплины, которым всегда предпочитался преферанс. Например, гражданская оборона. Однажды Птицын забежал ко мне и без предисловий выпалил:

– Научи играть в преферанс.

– Сергуня, это сложная игра. Много разных комбинаций… Быстро не получится.

– Хорошо, я буду стараться.

– Есть нюанс. К игре нужно относиться серьёзно. Поэтому просто так в преферанс не играют…

– Не понял, это что, на бабки? Я же учусь!

– Ну вот, чтоб учиться играть, а не дурачиться, ты должен чем-то рисковать.

В тот же вечер Птицын зарисовался перед дверью с внушительной стопкой книг, которую снизу придерживал ладонями, а сверху подпирал подбородком. Картёжник из него никудышный. Преферанс предполагает неторопливый анализ и точный расчёт, а Сергей бесшабашно шлёпал картами и очень скоро окончательно продулся. После подсчёта почесал затылок, окинул взором принесенные фолианты и задумчиво произнёс:

– Я думал, этого хватит на весь курс обучения…

Тут и я взглянул на книги.

– Старик, ты погорячился. Во-первых, я предупреждал – с картой, что у тебя на руках, играть мизер – самоубийство, во-вторых, ты попал больше, чем весят эти книги…

Физиономия Птицына налилась гневом.

– Как ты можешь быть таким меркантильным?! Я лишил наслаждения кучу читателей, они бы рыдали и визжали от восторга… А ты взул меня, как шулер, обобрал до нитки и ещё чем-то недоволен!

Я не поддался на провокацию и спокойно ответил:

– По теме Ремарк и Ирвин Шоу. Остальное – макулатура.

Глаза Птицына метали громы и молнии. Он выхватил из стопки толстенную коричневую книгу и, ткнув мне её прямо в нос, с пафосом воскликнул:

– Ты знаешь, кто это?

Я скользнул взглядом по обложке. Пьесы Гольдони, итальянского классика, которого я сдал в предыдущей сессии.

– Ты не читал Гольдони?!

Я оторвался от созерцания обложки и молча кивнул. На лице Сергея застыл ужас.

– Ты не читал Гольдони? Ты не читал Гольдони??!!?