Но вернемся к моей нынешней горизонтально ленной позиции. Не прошло и трех минут после первых любопытствующих, как в двери гостиной комнаты просунулась не менее любопытствующая рожица моего младшего брата:

– Жень. Жень ты спишь?

– Угу – пробурчал я в ответ.

– Можно я войду?

– Нет!

– Я уже.

– Кто бы сомневался. Вон твои агенты меня уже минут десять караулят.

Естественно я еще не успел хорошенько потянуться всем телом, как Гошка уже сидел на краю дивана и, изобразив на фотографии образа лица горделивую озабоченность задачей момента, приступил к решению собственно ему интересных вопросов.

– Жень, ты как? скромный такой, типа сопереживающий вопрос.

– Нормально. А что так тихо в квартире? Где наши?

– На базар поехали – покупки делать всякие, мясо там, зелень, фрукты всякие. Сегодня у нас гости будут, мама сказала ужин для тебя

– Какой еще ужин…? А почему для меня?

– Не знаю. Мама сказала, чтобы все было супер. Гости придут.

– Этого еще не хватало. Подвинься, дай – ка я встану. Придумают тоже…

– Жень, а Жень, а ты мне подаришь свою военную куртку?

– Какую это?

– Вон ту с нашивками и значками, на стуле.

– Нет, Георгий Борисович это особая куртка. Нашего студенческого строительного отряда. Личная вещь – понимаешь. А нашивки и значки это за отлично выполненную работу.

– А поносить? Прикинь, как будет классно, когда я выйду во двор…

– Поносить могу дать. Но только в квартире.

– Ну, Жень…, что тебе жалко?

– Не нуди. Про тебя тоже не забыл.

– А что ты мне привёз?

– Как ты просил… Солдатскую флягу для воды с чехлом и мой личный котелок с ложкой.

– Ух, ты! Покажи.

– И еще – что мама просила для тебя: набор красок для рисования.

Этот мелкий деятель вряд ли бы успокоился, если бы я в тот же час не достал из сумки ему подарки. Кстати, насчет первого и второго у него не было никаких стеснений, как и у сопровождающих лиц. Они уже торжествующе изучали со всех сторон приобретенную собственность, а что касательно красиво упакованного и сверкающего набора красок, то могу твердо заверить, что этот предмет у них особого интереса не вызвал.

Это мама-сан как-то посетила замечательная идея, подвинуть младшего сыночка поближе к искусству. Со старшим – ей как-то не удалось, время моего воспитания слишком быстро у них с отцом пролетело, и теперь она решила всю родительскую заботу по части эстетического воспитания, или воспитания чувства прекрасного обратить на младшего отпрыска. Благое, кстати намерение: у Гошки, говорят, неплохо получается его «малевания». Но если честно признаться – без особого творческого энтузиазма или вдохновения с его стороны. Терпит малый – куда деваться, потому как если мама-сан сказала:

– Так надо!

Значит тут без вариантов. Гошка это уже хорошо понимает.

– А что нового у нас во дворе, что слышно? – спросил я снова брата

– Ничего. Все нормально. Все по старому. Тимурика только родители в деревню отправили.

Тимурик это его друг и одноклассник, который живет с родителями под нами, на втором этаже.

– Это хорошо. Это очень даже правильно – заметил я, попутно залезая в свою любимую домашнюю «спортивку» и более раскрыв балконную дверь. Тебе бы тоже не мешало на пару недель в деревне проветриться.

– Зачем это? Я не хочу. Я не поеду

– Мало ли?! Хочу, не хочу. И что, больше ничего такого не случилось во дворе?

– Неа, все на месте. Никто никуда… А, еще это…, дядя Лёша. Наш милиционер, участковый. Его больше нет.

– Как это нет? Не понял: что значит нет?!

– Он больше не наш участковый. Папа сказал, что его повысили куда-то, наверх, начальником. В управление какое-то, самое главное…

– Интересно. Нечего себе! Очень даже интересно – подумал я вслух.