Распрощались, Лада вышла из павильона, а я в него вошел и пошел по рядам. Лада похудела настолько, что наверное ни за что не узнал ее, если бы не окликнула. Такая любовь из разряда гибельной, эта привязанность сродни наркотической, когда человек растворяется в другом, теряет себя и расставание смерти подобно – самый худший вариант. Но это того не стоит. Продвигался по рынку, где гудел и сновал между рядами народ и нос к носу столкнулся с Ильей, он шел мне навстречу с той самой Тоней. Оба счастливые, со смехом и под ручку.

– Миша привет! – окликнул Илья. Мы обменялись рукопожатием. Тоня улыбалась, она выглядела как сдобная булочка, пышная и румяная. Перекинулись с Ильей парой фраз, они пошли дальше, а я прошел к тем рядам где продают мясо. Мой взгляд упал на женщину с практически белым лицом; чуть поодаль стояла Лада, она вытащила из хозяйственной сумки маленький черный пакет – впечатление со стороны – женщина встряхивает пакетик, засунув в него руку. Но я мгновенно сообразил, оказался рядом, перехватил эту руку с пакетом, направил вверх, а левой крепко обнял Ладу. И развернув быстро вывел на улицу, где дул свежий ветер и чирикали воробьи. Тут же забрал у нее пакет, в котором нащупал контур пистолета.

– Ну ты даешь! Спятила? Мы быстро перешли через дорогу, свернули за угол и вошли в первое попавшееся небольшое кафе, я буквально втолкнул туда Ладу.

– Нам пару чашек горячего чая с лимоном. Официант кивнул и тут же удалился. Ладу трясло мелкой дрожью.

– Где взяла? – спросил я.

– К-к-купила, – она, словно в самый лютый мороз не могла согреться, отвечала стуча зубами, это конечно нервное.

– И деньги нашлись? – хмыкнул я.

– Продала шубу, – машинально ответила Лада.

– Ну да, зачем тебе шуба, на зоне.

– Как? – встрепенулась Лада.

– Так! Думала тебе грамоту дадут за боевые заслуги?

– Но ведь не получилось я нажала.

– Твое счастье! Бракованная игрушка попалась, – перебил, прекрасно понимая, – с предохранителя не сняла.

– Что ты хотела? Ну умер бы Илья, ты же его любишь? – в моих глазах знак вопроса. Легче бы стало?

– Легче. Чтобы никому не достался, – Лада нервно кусала губы.

– Еще чего придумала, как тебе такое в голову пришло! Какая глупость, – тряхнул головой, пытаясь переварить сказанную Ладой нелепость. А детей куда? На улицу?

– Почему? Нет! – не подумала. Боже мой, Боже мой, до чего я дошла. Лада стащила с головы платок.

– Что делать Миша? – она обхватила голову руками.

– В таких делах не советчик.

– Ну хоть что – нибудь посоветуй, – она с мольбой смотрела в мои глаза.

– Иди к врачу, – сказал я вполголоса. К психиатру или психологу, или к кому там еще, их сейчас много.

– Люблю его.

– Любишь? Тогда пожелай ему счастья и живи своей жизнью. Подготовилась, – хмыкнул я. Ничего не скажешь, и главное выбрала место. Народу тьма, рынок. Еще и люди пострадали бы, ни в чем не повинные.

– Боже мой! Ведь никого не видела, кроме них.

Я отхлебнул горячего чая. Подозвал официанта заказал шоколад и пирожных для Лады.

– Ешь сладкое, пей горячий чай и приходи в себя, – скомандовал я. Радуйся жизни. Оглянись, ведь жизнь прекрасна! И вообще что я нянька, людям по сорок лет, а то и больше, живут как в тумане. Что происходит перед глазами не видят или не хотят видеть. Впрочем это их дело.

– Ты почему не на работе? – задал вопрос, чтобы хоть как – то отвлечься.

– Никогда не работала – дети, дом, домашнее хозяйство.

– Училась же на кого- нибудь?

– А? Да. Художник я. Лада придвинула к себе чашку с чаем.

– Художник, – повторил за ней, – ничего не скажешь, фантазия у тебя через край. Живешь на что?