Как я могла забыть – я дочь предателя. Ронану неприятны мои прикосновения, как и то, что я нахожусь рядом. Мы заключили временный союз, это не значит, что мы стали приятелями.

– Смотри, – повторила я слегка осипшим голосом. – Вдоль левой стены тянется бороздка – это наша дорога. Вон там…

Я указала пальцем в середину коридора.

– Там должна начинаться вторая бороздка. Как на рисунке. Надо будет перескочить на нее. Веела, ты меня слышишь?

– Так просто? – удивился Ронан. – Легче легкого.

– Когда знаешь – просто, – сказала я, не стала добавлять, что мы могли не заметить подсказки, не обратить на нее внимания, не разглядеть борозды на полу.

– А если сойдем с дороги? – пискнула Фиалка.

Я покачала головой, но подумала, что мой жест может быть незаметен в полумраке, и добавила вслух:

– Я не знаю. Но лучше не сходить. Я пойду первой. Я легкая и быстрая. Если что-то случится… Вы увидите и попробуете меня вытащить.

«Или хотя бы останетесь в живых», – мысленно добавила я.

Я встала у края бороздки и осмотрелась. Стены тонули в сумраке, но, насколько я могла судить, в них не было отверстий, из которых в любой момент вылетят стрелы, или щелей, откуда на головы незадачливых путников обрушатся топоры и секиры. Просто коридор. Просто дорога.

– Ладно… – пробормотала я.

Я пошла по едва заметной бороздке, выдолбленной в каменной полу, будто канатоходец по канату: раскинула руки в стороны и старалась не заступать за край. За мной, пыхтя и отдуваясь, шагал Ронан, ему тяжело было удерживать равновесие.

– Веела, ты идешь? – крикнула я, не оборачиваясь.

– Иду!

Я прошла треть пути и, как и ожидала, увидела вторую бороздку, отстоящую от первой почти на метр. Не критично – можно перепрыгнуть. Главное – постараться попасть ровно на линию.

– Внимание! Впереди вторая дорога, – громко позвала я. – Я сейчас перескочу на нее, отойду на несколько шагов, тогда прыгает Ронан, потом Веела.

Не зря отец гонял меня на тренировках почти наравне с рекрутами-новичками. Честно сказать, от природы я слабая, да еще и тонкая, как тростинка. Никудышный воин, чего греха таить. Но с тех пор, как мне исполнилось десять лет, еще до того, как Ищущий обнаружил во мне дар, отец утром и вечером, невзирая на погоду и мои писки, выгонял меня на полигон. Сейчас я понимала, что синяки, ссадины, ноющие суставы и сбитые костяшки пальцев – ничтожная плата за то, чтобы остаться в живых.

На тренировках я перепрыгивала со столба на столб. Падала в жидкую грязь, вымешенную сотнями сапог, поднималась, карабкалась вверх и прыгала снова.

С линии на линию я перескочила без труда. Прошла вперед, дожидаясь свою команду. Ронан грузно перемахнул с борозды на борозду – его выручил высокий рост и длинные ноги. Веела долго примерялась, раскачивалась то вперед, то назад и с каждой секундой трусила все сильнее.

– Прыгай немедленно! – приказала я.

– Прыгай давай! – «помог» Ронан. – А то уйдем и оставим тебя здесь одну!

Веела взвизгнула и прыгнула. Слишком слабо. Слишком недалеко. Это было заметно сразу. Она приземлилась сначала на ноги, потом, пошатнувшись, упала на колени и уперлась ладонями в гладкий пол.

Пару мгновений ничего не происходило.

«Пронесло? Это ловушка-обманка?» Папа говорил, что бывают и такие: заставляют включать мозги, но не опасны.

Нет, не пронесло. Раздался тяжелый гул, как тогда, когда с гор сходит лавина. Гарнизон, в котором я росла, окружали горы. Зимой частенько можно было услышать этот грозный гул после того, как стихийники направляли лавины в безопасное русло.

Пол рушился! Коридор, по которому мы только что шли, обваливался вниз со все нарастающей скоростью.