И набросился на Машу с выплеском всего –
За себя и за парня безымянного того.
Что мечтал, но не смог,
Что хотел, но от болезни слег,
И которого закопали в расцвете лет,
И которого с нами (и с Машей) уж нет.
Двинул тазом Овцов молодецки,
Маша застонала не по-детски,
Ревет от страсти белухой сивой,
Мотыляет, машет длинной крашеной гривой.
И движется в унисон –
Ее голое тело (без кирзачей и кальсон),
И стимулирует Овцова, и зовет –
Чтоб Овцов не тормозил – стрелял, как крупнокалиберный пулемет.
И вот – феерия разразилась чувств –
Овцов на Маше чуть не окочурился,
Так расстарался, что сердце прихватило –
Хорошо, что Маша сообразила – его водой холодной окатила!
Труп в ванной белой
Ей совсем ни к чему –
Непонятно, что с ним делать –
Не понятно ни сердцу, ни уму.
Ведь пригласила она Овцова
Для услады души –
А если хочет Овцов в ящик –
Пусть сначала с удовлетворением поспешит.
А потом уже и отбрасывает копыта –
Главное, чтоб не у Маши, главное, чтоб все шито-крыто,
У Маши есть знакомый гробовщик –
Заколотит, закопает в один миг!
Впрочем, многое обдумать Маша
Не успела –
Овцов очнулся –
Облизнулся, плотоядно оглядел Машино притягательное тело.
Поразительно: только что был бледен до синевы –
И вот уже снова готов,
Чудесное преображение Овцова (от пяток до головы) –
Без всяких эскулапов и умных докторов!
Да и что там доктора –
Только таблетки давать готовы –
То ли дело секс (здоровье и настроение на ура!),
И именно эта мысль возродила к жизни Овцова.
Что дальше случилось, произошло –
Не передать словами,
На Овцова свыше благословение на секс снизошло –
Смотрите сами!
Почувствовал в себе он силу мощную,
Способную проломить и каменную стену
И удовлетворить и деву непорочную,
И законченную прожженную стерву!
Вертит Машей, словно перышком,
И так и сяк поворачивает –
Легко, как будто строит дом
Библейский опытный каменщик!
Ну, или не каменщик,
А водопроводчик со стажем –
Или, в конце концов, дверной доводчик,
Избавленный от застарелой нагарной сажи.
В общем, легко и изящно
Овцов сливается с Машей в одно,
А Маша к довольствию вящему
Кричит и стонет, как в порно-кино.
На порно, кстати, похоже –
Аналогичные похотливые рожи,
Присутствует Овцов с толстой жопой и бицепсами железными,
И Маша на шпильках (но все же не хватает садо и лесбо).
Не хватает, да и бог с ним!
Овцов и так к Маше, как упырь, приник,
Сосет и причмокивает от удовольствия в порыве вечной любви,
Намекает – поставить его на довольствие, чтоб скрашивал одинокие ночи и дни.
А Маша разомлела окончательно,
Позволяет Овцову командовать собой –
Местами поменялись подчиненный и начальница –
Вот что делает страсть и карма аристократки холостой!
Почувствовать себя в объятиях матерого самца –
Чем плохо?
Вот Маша и обалдела слегонца,
Повторяю, только ухает, стонет и от счастья охает.
А Овцов осмелел,
Строит отношения умело,
Уже во всех позах Машу отымел,
Наслаждается женским уральским телом.
Ведь Маша, как уже сказано,
С Урала,
И телом, и духом –
Сильнее горного норовистого марала.
А маралы (особенно если самец) –
Звери лютые, дерзкие –
Чуть-что – сразу копытом с размаху в крестец,
Или (копытом же) по одному интимному месту!
Вот Овцов и думает в процессе –
Как бы не напортачить, понравиться уральской принцессе!
И не придумал ничего иного,
Кроме как перевернуть Машу, поставить в позу и начать по-новой.
От усердия – волны пошли дыбом,
Пар прозрачный валит от трения,
И где Овцов столько силы надыбал?
Вопрос, вызывающий реальное изумление!
Но промолчим,
Ведь ответа нет,
Здесь вам не ноги промочить,
Не пропитаться прогорклым запахом столовских котлет!
Здесь материя высокая,
Тонкая, мистическая –
Скажем только: Маша ухала и охала,