Учёный находился в тёмном кабинете, он стоял напротив эпрофона и лихорадочно дёргал все рычажки, на ходу придумывая различные комбинации. В помещении царил мрак, жалюзи были плотно закрыты, это Карл сделал для того, чтобы естественный свет не проникал в кабинет. Если хоть частичка света проскользнула бы в эту комнату, то в момент общения с инопланетным собеседником проникший свет мог разрушить голограмму оппонента, которая могла появиться и оставаться видной только в полной темноте.

Карлу Джеймсу Питерсону было комфортно работать в таких условиях, потому что в темноте он мог не напрягать здоровый глаз, а по максимальному использовал возможности своего глазного процессора. При свете его процессор выполнял функции обычного глаза, а в темноте он переключался на «сверхъестественный режим», когда глазной процессор работал как бортовой компьютер. Этот режим процессору позволял не просто различать окружающие предметы, а считывал о них подробную информацию, вплоть до года рождения или выпуска. Но глазной процессор в «сверхъестественном режиме» мог дать детальное описание тех вещей, которые ранее видел левый живой глаз.

При включении «сверхъестественного режима» было гораздо удобнее работать с голограммами, потому что процессор не уставал от постоянно мигающего изображения, которое высвечивалось во время разговора по эпрофону. Поэтому профессор Питерсон не испытывал никакого дискомфорта от работы с этим прибором, потому что в этом рабочем процессе он мог использовать свои «суперспособности» и чувствовал себя супергероем, который спасает мир. Но когда он не получал ответов на свои посылаемые сигналы эпрофона, тогда ему казалось, что все инопланетные соседи имели большой зуб на землян из-за их отличных отношений с Марсом и не хотели объективно взглянуть на земной народ и увидеть в них надёжных межпланетных политических союзников.

Но в тот февральский вечер никто не горел желанием отвечать на сигналы эпрофона, посылаемые с Земли. Питерсон уже отчаялся и собирался выключать эпрофон, как вдруг один из пяти экранов загорелся, и на нём высветилась голограмма, на которой был изображён огненный лис. Профессор Питерсон с удивлением уставился на экран эпрофона, с которого его приветствовала голограмма для него ещё незнакомой формы жизни.

Карл увидел объемное изображение огненного зверя, вокруг которого полыхали красно-синие языки пламени. Ученый сфокусировал свой глазной процессор и смог разглядеть, что перед ним высветился образ обыкновенной земной лисицы. Это был человекоподобный огненно-рыжий зверь с длинной густой шерстью, каждый волосок которой пылал ярким пламенем. У этой лисицы только морда была как у зверя, а тело как у человека. Вместо рук и ног находились пушистые лапы, предплечья были похожи на чёрные «сапожки» и «перчатки» (на задних и передних лапах), к концу которых колыхались слабые огоньки.

Лисица была одета в зелёный кожаный облегающий костюм, на талии красовался чёрный пояс, который украшала изумрудная бляшка. Весь образ дополняли длинные развевающиеся огненные волосы, в прядях которых прятались маленькие остренькие ушки. У неё была аккуратная мордочка, напоминающая человеческое лицо, где выделялись горящие зелёные глаза, в которых скрывалась строгость. Всё лицо покрывал мелкий рыжий пушок, вокруг носа и на щеках плавно он становился белым с бледно-голубым оттенком. На кончике мордочки расположился маленький чёрный нос, возле которого торчали тоненькие усы.

Карла заворожил облик новой формы жизни, он никогда за два года своей работы в Международном научном центре спасения человечества не встречал таких красивых лисиц, даже о них от своих коллег ничего не слышал. Ученый минут пять стоял молча и рассматривал голограмму огненной красавицы. Своим глазным процессором профессор Питерсон попытался сфокусироваться и узнать нужную ему информацию об этом живом организме. Но его глазное устройство не могло распознать изображение голограммы, потому что в базе данных процессора не было информации о такой лисице.