Ещё вчера Ги был чужаком. Бывалые моряки и портовые трудяги относились к нему с недоверием. Суровая община неохотно принимала новичков в свои ряды. Парню пришлось трудиться, не щадя живота, добиваясь признания. Он смело брался за любую работу. И скоро Ги стал душой любой компании и сердцем морского братства. Озорной, улыбчивый, проворный. Таким его видели всегда. Он дня не мог обойтись без шутки, мог найти ключик к любому сердцу, даже каменному. Добрая улыбка придавала ему обаяния, смягчая грубоватые черты. Он не раз вдохновлял и поддерживал, даже в очень опасные моменты. Как бы ни было трудно, Ги согревал товарищей своими чудачествами лучше, чем миска горячей похлёбки.

Спрут смотрел на удаляющегося юношу и видел в нем себя, молодого. У него самого никого уже не осталось, близких давно забрали война и мор. Сам он побывал во стольких передрягах, но небеса почему-то пощадили его. Пришлось самостоятельно пробиваться в жизни, и он гордился тем, чего достиг: люди чести знали, что слово Пьёвро нерушимо, как кремень, а прочие побаивались вставать у него на пути. И море приняло его. Точнее, приняла команда, которая заботилась о нём, как и он заботился сейчас об этом пареньке. Он учил Ги всему, что умел сам, чтобы тот был готов к моменту, когда жизнь возьмет за глотку. Пьёвро всегда думал, что, если море дало ему дом и семью, значит, он должен разделить их с другими.

Рынок в Дижоне бурлил. К полудню на площадь стянулись те, кто приехал издалека. Наверное, только яблоку и было где упасть среди толпы. Перед турниром прилавки трещали от изобилия различного добра, даров осени и заморских диковин. Запах пряностей и свежеиспеченного хлеба искушал обоняние…

В сердце города на торговой площади легко можно встретить графа и епископа, лекаря и знатока законов, школяра и менялу, земледельца и нищего. Купцы и ремесленники здесь ведут бурные споры, заключая выгодные сделки. Вот плотник усердно срезает доску, снимая свежую стружку, а рядом столяр превращает те самые доски в домашнюю утварь. Расторопные слуги еле поспевают за хозяевами, неся наполненные корзины. Состоятельным горожанам досаждают назойливые бродяги и бездомные псы. В такой бурлящей толпе всегда полно бесцельно блуждающей детворы. Когда торг в разгаре, зевакам нужно держать ухо востро.

Вейлору казалось, что на ярмарку прибыли товары со всего света. Но у молодого рыцаря был свой интерес, и ноги сами несли его в заветное место. Мимо суконщиков, сапожников и оружейников путь лежал в ювелирную лавку.

Сюда не долетал многоголосый гомон. В величественной тишине лежали на дорогой пурпурной ткани изделия искусных мастеров. В углу за столиком сидел хозяин. Вейлор не сразу заметил его из-за большого деревянного прилавка. Старик в круглой шапочке, из-под которой выбивались седые завитушки, что-то взвешивал на весах и скрупулёзно делал записи. Юноша приблизился и тихонько покашлял, чтобы оповестить о себе. Ювелир от неожиданности сбился со счета, и блестящие монеты, зазвенев, покатились по столу.

– Я не слышал, как ты вошёл, – сказал хозяин лавки.

– Простите, я не хотел застать вас врасплох, уважаемый Бэхор, – виновато ответил молодой человек.

– Мой шампанский друг, мой мальчик! Я рад тебя видеть! Ты решил что-то приобрести в моей скромной лавке? Для истинных ценителей у меня есть особый товар. Это прибыло морем только вчера из Флоренции. О! Её волшебники знают толк в роскоши, – засуетился радушный хозяин.

– Благодарю вас за столь любезное предложение, но боюсь, что это не по моему достатку. Вы прекрасно осведомлены о том, что лишь одно из этих сокровищ может унять мою страсть, сравнившись своим лазурным сиянием со взором моей несравненной избранницы.