Джекс снова хрустнул яблоком.

Клыки ее тут же удлинились. Эванджелина провела по ним языком, словно могла вернуть их обратно и унять неожиданную пульсацию в горле. Она не хотела кусать его, правда не хотела. По его венам текла и человеческая кровь тоже, и Эванджелина знала, что если попробует хоть каплю, то непременно обратится в вампира. Но все ее тело прошила дрожь, стоило ей мысленно произнести слова «кусать» и «Джекс» в одном предложении. И ощущение это вовсе не было неприятным.

– Эй, полегче. – Джекс вскинул брови, посмотрев на Эванджелину. – Ты смотришь на меня так, будто не ненавидишь.

– Я смотрю, – произнесла она, но голос ее прозвучал хрипло и жадно, а дыхание и вовсе сбилось.

Эванджелина прокусила губу, и на коже выступила кровь.

Джекс посмотрел на бордовую каплю.

В его глазах отразилось нечто необъяснимое, а потом в ее голове зазвучал голос:

«Не забывай о последствиях, если этой ночью что-то пойдет не так. Ты ведь не хочешь стать одной из них».

Слова Джекса сочились неприкрытым презрением. Может, Хаос и был ему хорошим другом, но Принц Сердец все равно не испытывал к вампирам симпатии.

Он отбросил остатки яблока на пол и направился к округлой двери.

– Не уходи! – Слова сорвались с ее губ прежде, чем она хорошенько их обдумала. Она знала, что ему и правда лучше покинуть эту комнату – без его столь соблазнительной крови она точно не сможет обратиться в вампира. И все же Эванджелина не могла поверить, что он оставит ее.

Когда он был заражен ядом вампира, она провела с ним всю ночь и следила, чтобы он ни на кого не набросился и не испил человеческой крови. А он пробыл с ней всего пару минут.

Эванджелина вцепилась в прутья клетки так крепко, что те смялись под ее пальцами. Она в ужасе отпрянула назад. То, как стремительно она это сделала, повергло ее в шок. Эванджелина не осознавала свою силу. Даже сейчас, когда выпустила прутья, ее руки все еще были сжаты в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Казалось, ее тело до сих пор рвалось на свободу.

В мгновение ока Хаос оказался перед ней, прислонившись к прутьям решетки, которые Эванджелина едва не сломала.

– Вампиры обретают контроль над силами далеко не сразу, – сказал он. – Мы перемещаемся так быстро потому, что нашим телом управляют инстинкты, не свойственные человеку.

Как и Джекс, Хаос был очень опасным бессмертным существом. Раньше Эванджелина не обращала внимания на его внешний вид, но сейчас вдруг заметила, что одет он был совсем не как воин. Черные брюки, идеально подогнанные по фигуре, изящная черная рубашка и проклятый бронзовый шлем, украшенный необычным орнаментом, которого она прежде даже не видела. Шипы, выступавшие над его скулами, были покрыты крошечными колючками, направленными в его гипнотические глаза.

В прошлую их встречу Эванджелина старалась не встречаться с ним взглядом, потому что вампиры расценивали прямой зрительный контакт как приглашение напасть и могли воспользоваться этим, чтобы подчинить себе волю человека. Но сейчас Эванджелина не могла сдерживать или контролировать себя. Все происходило именно так, как и говорил Хаос: любая ее мысль тотчас воплощалась в действие. Стоило ей подумать о его глазах, как их взгляды пересеклись.

Но глаза Хаоса были не такими, как она помнила. Эванджелина могла бы поклясться, что они излучали изумрудный свет, но сейчас в них будто таился непроглядный мрак. Бесконечный и всепоглощающий. Ей казалось, что она смотрит в глаза не бессмертному существу, а самой Смерти.

«Хаос – убийца», – однажды сказала ЛаЛа. И теперь Эванджелина увидела это в его глазах. Шлем, может, и не позволял кусать жертв, но он не мешал ему убивать их.